– Ши́их? Он воин, а не редька! Я не позволю навлечь на его голову позор. Пререкания окончены, спускайся.
Мелина лихорадочно искала в сумбуре мыслей что ещё сказать, как ещё извернуться, чтобы обезопасить себя и дочь, но не нашла. Закусив губы, Мелина передала Шииху Алиет, потом с его помощью спустилась сама. От ступней до колен пробила боль. Сотни иголок впилось в плоть. Но не долго вымазанные в мёде ноги истязали Мелину. Шиих легко подхватил её на руки и понёс к корзине, будто то была бочка или под завязку наполненный мешок.
– Ма, мне боязно, – сдавленно пискнула Алиет.
– Вечерочком мы свидимся в замке, котёночек, – силилась не показывать страха Мелина, – Будь послушной девочкой.
При этих словах Шиих опустил эльфийку в корзину. Под задом хрустнул подтаявший снег. Канаты натянулись и потащили плетёнку вверх. Мелину прижало к дну. Прутья затрещали под грузом. Эльфийка схватилась за борта и зажмурилась, живо представляя, как на глазах у Алиет летит в пропасть. Но ничего не произошло. Корзина нестерпимо долго ползла вверх, покачиваясь на ветру. Оказалось, невозможно оценить не глядя, как долго придётся болтаться мешком, поэтому пришлось открыть глаза. Солнце высоко вздымалось на востоке. Его лучи отражались от ослепительно белоснежных шапок, уходившей в даль цепочки чёрных гор. Словно зубы торчали из чёрной плоти давно почившего гиганта, а истлевший язык укрывала пена облаков. Яки внизу быстро уменьшались, лиц динолинов уже было не разглядеть. Захватывающий вид внезапно накрыла чернота – корзина вползла в пещеру. Послышался тихий металлический стрекот и далёкое эхо голосов. Ветер гудел, исподнизу подгоняя плетёнку, свет оставался далеко позади, а вверху не было видно ни зги.
Мелине казалось, что она несётся во тьме целую вечность. Наконец стрекот стал замедляться, пока совсем не затих после звонкого щелчка. Корзина замерла перед невысокими воротцами. Их металлические прутья изгибались причудливыми узорами, удерживая мутные стекляшки, а за ними трепетал тусклый голубой свет. Огонёк преградила пара силуэтов. Послышалось, как сдвинули засов. Ветер нагло распахнул воротца, парочка наклонилась к корзине. Мелина нащупала под рукой свиток и быстра выставила его перед собой, словно клинок. Ящеры отшатнулись, переглянулись. Один из них, абсолютно лысый, склонил голову набок, разглядывая печать, другой, с серыми перьями и горбатым носом, осторожно потянул из рук эльфийки свиток, будто та была прокажённой. Динолин резко развернулся и помчался прочь. Деревянная дверь тяжело грохнула за ним. Мелина и лысый ящер остались один на один. Они беззастенчиво разглядывали друг друга. Она напуганная, он смущенный, оба будто застали друг друга за чем-то приступным. Вдруг ящер издал низкое протяжное «хм». Звучало словно динолин подтвердил или опроверг давние догадки. Но никому в том не признается.
Синий химический свет сиял над деревянной дверью. Холодно озарял штабели мешков, ящиков, бочек, вязанок и корзин. Свободным оставался только узкий проход от железных ворот до деревяной двери. Вдруг она распахнулась. Показалась спина динолина с серыми перьями. Он волочил за собой небольшую телегу. Её борта едва проходили по узкому коридору из завалов. Колёса катились по каменному полу с тихим шорохом и остановились в шаге от пропасти. Динолины одновременно нырнули за ворота и вернулись с парой палок с крючьями, подцепили корзину за борт и одним отточенным движением втащили её в кладовую. Не успела эльфийка и глазом моргнуть, как лысый подхватил её на руки и усадил в телегу. Второй тут же столкнул корзину назад на встречу ветру, который услужливо мягко опустил её над пропастью. Динолин закрыл на засов ворота, повесил на них палки с крючьями, дёрнул рычаг, что скромно теснился между воротами и мешками. Снова застрекотал металл.
Телега катилась по узким извилистым коридорам. Её толкал динолин «хм», шлёпая по камню крошечными меховыми сапожками, эхо его шагов гулко убегало вперёд. Позади с синей химической свечой поспевал ящер с серыми перьями. Вокруг лишь темнота и камень и ни единой живой души. Чем дальше катилась тачка, тем больше Мелина сжималась в комок. Когда казалось, что съёжиться сильнее невозможно, вдруг находилось ещё немного места. Эльфийка чувствовала себя праздничной уткой, которая лихо катится в неизвестность, но нутром чует, что на кухню, где будет беспощадно освежёвана и подана к королевскому столу.
За очередным поворотом извозчик притормозил у низкой широкой двери. Синий холодный свет озарил бушующее море, выложенное мириадами осколков камней от бирюзового до глубинно-синего, белая пена клубилась перламутром, разливалась жемчужными брызгами. Над морем в шёлковом блёклом небе золотыми лучами блестела Пратисия. Ящеры вцепились в маленькие ручки в завитках, точно морские раковины. Солнце треснуло по середине, море разъехалось. Из комнаты повалил густой пар с едким запахом ели. «Неужто банька», – затрепетало эльфийское сердце. «Хм» поднял крошечную Мелину на руки и внёс в мглу. Ель защипала нос и глаза, запах полез под кожу. Из тумана на встречу выплыла огромная каменная чаша, до краёв наполненная пенным облаком. Лысый динолин умастил эльфийку на деревянное кривоногое креслице тут же рядом. Вновь лихо развернулся, взвихрив облачка, и вышел вон.