Мелина прислушалась – из-за двери не доносилось ни звука, только пузырьки над ухом лопались. Она дунула на облако, клочья пены взметнулись ввысь и осыпались на пол. Одеревеневшие от напряжения пальцы потянулись к неровной белой верхушки. Прохладные пузырьки приятно защекотали кожу. Мелина погрузила в них ладонь, но коснулась чего-то горячего и в ужасе отпрянула, выдрав клок пены. На его месте осталась зиять дыра, а на её дне плескалась обычная вода. «И правда баня! И чан для купанья раскалили, хоть живьём варись!», – не помня себя, эльфийка сорвала с головы платок, принялась трепать сальную косу, тут же рвала на груди кафтан и сдирала с горящих ног то, что осталось от сапог. В суете её застала похожая на цаплю динолица. Серокожая, желтоглазая, с чёрными в зелень перьями, затянутыми в пучок. Из-под белого короткого сарафана показывались тонкие чешуйчатые ноги. Они вынесли её почти бесшумно будто из утреннего тумана. Хищный взгляд с любопытством ощупывал образ эльфийки.
– Хаша, – ткнула себя пальцем в плоскую грудь динолица.
Мелина кивнула. Хаша чего-то ждала, видимо ответного представления, но, так и не дождавшись, показала на чашу, полную пены, приглашая эльфийку искупнуться. Мелина, уже успевшая проститься с мечтой о бане, с облегчением выдохнула и продолжила рвать на себе одежду без разбора. Динолица опустилась на колени и принялась тянуть сапоги. Мелина вскрикнула от резанувшей боли. В глазах потемнело, пот выступил крупными градинами, только попустившие ноги снова запульсировали огнём. Динолица примирительно заурчала, будто огромная кошка и снова попытала счастье, на этот раз осторожнее. Когда многострадальные бледные ступни, налившиеся водяными волдырями, наконец освободились от бремени, Хаша достала тряпочку из-за пояса, обмакнула её в пене и принялась смывать особый лечебный мёд. Мелина пыхтела и шипела от каждого прикосновения, но старалась больше не пугать помощницу.
Наконец все слои юбок и кофточек были сброшены. Мелина осталось в одном исподнем настолько грязном и изношенном, насколько и смердящем. Не смотря на хозяйственность, если бы это исподнее было у Мелина последним, ни за что не взялась она стирать такую тряпку. Эльфийка прикрывала срам руками и не знала, чего стыдиться больше – оказаться нагишом перед незнакомкой, да ещё ящерицей, или же стоять перед ней свинухой. Динолица же снова пригласила забраться в чашу и даже предложила руку помощи. Но Мелина всё стояла то краснея, то бледнея. Неужто ящерице не догадаться, что неплохо бы отвернуться и не смущать добрых эльфиек? А лучше вовсе по делам своим идти, да не стоят над духом. Но немая сцена продолжалась. Была не была! Набрав побольше грудь побольше воздуха, Мелина одним махом скинула последний рубеж между еловым паром и кожей. На свет явилось изменённое родами тело. Даже эльфийское долголетие и магическое здоровье падали ниц перед силой зарождения новой жизни. Хаша не изменилась в лице, зато взгляд с любопытством забегали по белой плоти. Проклиная динолинов на чём свет стоит, как один знакомый её кузнец, Мелина перекинула ногу через борт чаши, потом другую и попыталась скрыться за белой пеной.
Волна тепла накрыла её. Заныли стёртые в кровь бедра, засаднило живое мясо под вспучившимися волдырями, зачесалась кожа под размокшим слоем грязи. Но более сладостными эти ощущения никогда не были и больше не станут. Пока Мелина млела под воздушной пеной, Хаша обошла по дуге горку грязного тряпья и зашарила по низкому каменному столику, что всё это время скрывался по другую сторону чаши. Среди жёстких щеток, гребней, морских губок и ароматных разноцветных брусочков обнаружились и несколько вариантов странного вида щипцов, и железные прутья. Хаша долго озадаченно смотрела то на гостью, то на столик, брала в руки предмет, вертела его в трёхпалых ладошках, но, так ни на что и не решившись, укладывала его назад. В итоге выбрала самое простое – белый пузатый кувшин с витиеватыми изображениями животных.