– Как поживает народ?
– Народ не бедствует, – ответила она. Голос Фаришы был мягче, чем прежде, – Весенние базары полнятся рукоделием и прошлогодней жатвой. Ожидается хороший урожай в этом году. Зима была мягкой и снежной, но посевная будут позже – земля не просохла и Ревущая ещё не вернулась в прежнее русло.
– А границы?
– На границе теперь спокойно, если не считать нынешнего улова, – Фариша опустила взгляд на жавшуюся к Мелине Алиет, – Люди расчистили для обозов часть Тысячелетнего леса на границе дарёных земель, теперь обходят горный край стороной.
– Дела идут на лад, – подвёл итог Шамаш и жестом пригласил принцессу присесть.
Фариша проплыла по приёмной до пуфа и мягко осела на него. Отец и дочь пошептались о чём-то на родном языке. Их тихая речь, и доверительно склонённые друг к другу головы красноречиво рассказывали о крепкой связи. Они смолкли, когда вернулся Кхай.
На этот раз на подносе не обошлось одиноким желе. Смотритель принялся выкладывать кушанья на широкий стол и знакомил гостей с каждым:
– Солёный сыр из молока яка – чхус. Орехи в меду, мороженные ягоды, а это оливки. Их везут с побережья Лживого моря. Попробуйте. А это соколиные яйца под соусом из оливкового масла. Уверен, такого нет даже в Элерегии.
Мелина силилась вежливо кивать, будто недавно не было между ними немой сцены. Пробовала предложенные угощения, но всё казалось ей не таким. И сыр больно солёный, и орехи сладкие, а тонкокожие оливки с коварной огромной косточкой и вовсе показались несъедобными. Наконец Кхай пополнил опустошённые чашки и вернулся на место по правую руку короля.
– Я затеял разговор о Тёмной Войне не просто так. Дочь напомнила мне об этом.
В те дни первый, кто был зачат после повреждения Древа, родился с его духом. Мы предполагаем, что дух лидера жил вместе с ним в одном теле, так как после излечения Древа он лишился сил, но продолжил жить. Нин – мальчик, что излечил Древо, владел даром Блаквита. Он повелевал землёй и чувствовал растения. Нин был рождён, чтобы восстановить Древо, но прежде он остановил братоубийственную войну. Блаквит – Дух жизни и покорности и смирения. Пратисия же... Когда сокол принёс весть, что на Лаберене появился детёныш с даром Пратисии, я опечалился.
Шамаш поманил Алиет к себе. Она как зачарованная сползла со пуфа, обогнула белый стол и подошла к королю. Он скрыл её ладошки в своих и заглянул в серые глаза.
— В этот раз Древо не хочет исцеления, – едва слышно проговорил он, – Мёртвых не исцелить. Оно хочет возмездия за загубленные жизни своих детей, оно хочет, чтоб его враги пылали в пламени правосудия. — Мелина тихо вскрикнула, прижав руки к груди, – Иного выхода нет. В тебе укрылся дух Древа. Я не знаю, как Пратисия поможет тебе его возродить. Но она привела тебя на порог своего дома. Потомки Пратисии тебе помогут.
* Морозная гниль
Глава 3
Лагерь Гридана встал в полудне пути от Нилена на клочке вырубленного леса неподалёку от двух крошечных эльфийских деревушек. Раззадоренные псы, готовые преодолеть полдня пути всего в пару хищных прыжков, рыли сапогами топкую землю не хуже нетерпеливых боевых коней. Так близко к городу уже встречались эльфийские лазутчики, зоркие глаза соглядатаев не дали им уйти. А два дня тому разведка наткнулась на целый отряд, прибывший с востока. Эльфы, впрочем, как и всегда, в открытый бой не стремились. Завидели врагов, и только спины замелькали между деревьями. Но королевские псы уже знали остроухие повадки и не дали застать себя врасплох. Сбежавшие эльфы обошли армию стороной чтобы напасть с фланга, но попали в капкан. Король приказал брать недруга в плен, но затосковавшие по кровавой резне псы рвали плоть в клочья. И яростней прочих был Вольгот. Тунгалаг тоже не отсиживалась в безопасной глубине лагеря. Она стояла за взмокшими от боя и крови спинами, напевая молитвы, взывая Единого принять покорные духи и наделить нескончаемой силой его последователей. Когда всё улеглось, до темноты бродила она тенью среди павших и про каждого находила, что нашептать своему божку. Рабы же следовали за ней гуськом и только после разрешения собирали тела и сбрасывали в наскоро выкопанные в мёрзлой земле ямы.
Сразу после побоища отряды разведки ушли к Нилену. Они должен был вернуться ещё вчера вечером, но солнце уже стояло в зените, а об отряде, ушедшему по Южному пути, до сих пор не было вестей. В ожидании запаздывающих разведчиков весь остаток дня, вечер и чуть не до самого рассвета Гридан с Вольготом под крышей королевского шатра решали судьбу Нилена. Темник предлагал не церемониться с городом и разнести его в прах в назидание эльфам, благо алхимического огня было хоть отбавляй. Король противился кочевым привычкам ломать и крушить, к тому же в еловом лесу неуправляемый дикий огонь мог стать погибелью не только для эльфов. Запугивание и угрозы тоже не сулили мира и добровольного подчинения. Несмотря на нелюбовь к эльфам, Гридан настаивал, что нужно подойти с точки зрения дипломатии. Но Вольгот возражал — вести переговоры с мятежниками, всё равно, что совать голову в петлю. Люди в невыгодном положении, да на чужой территории вдали от дома. Пока туда-сюда будут бегать посыльные, король Имион наконец перестанет отсиживаться в Элерегии и приведёт войска под стены Нилена. Лучше уж проникнуть в город тайком и устроить мятеж изнутри, впустить армию и взять в плен жителей, те, что согласиться жить под знаменем Хантома, сохранят свои шкуры, шеи противников нового порядка встретят ярость королевских псов. Гридан выслушал предложение потом долго молча листал очередной древний фолиант, задумчиво тёр брови, издавал многозначительное «кхм» и в итоге отверг идею. Вольготу он сказал, что намерен ослабить войну под Ниленом, а не разжечь её пламя на всём протяжении лесных земель.