Королева Дрогана после того, как мужа несколько раз хорошо к ней приложился, стала страдать тяжёлыми головными болями. Они накатывали непредсказуемо и отнимали её у малолетнего сына. Он приходил в погружённые во мрак покои матери, лез к ней под одеяло, жался щеками к любимым рукам, но они раздражённо отдёргивались. Сначала боль забирала Дрогану у принца на несколько часов, а потом и на несколько дней. Ссылаясь на это, Родгад винил Дрогану в своих изменах и раздражительности. А Гридан полыхал ненавистью к отцу во время очередного материнского приступа.
Нестерпимая головная боль стала частой гостьей Гридана после нападения эльфа в лесу. «Всё из-за этого бесконечного леса», — король вдохнул полной грудью. Едкий хвойный запах заскрёб горло, Гридана замутило. Рот наполнила кислота. Он сплюнул на плотную подстилку из иголок и едва не попал на серо-коричневый подол возвратившейся Тунгалаг.
— Весьма метко, Ваша Светлость, но нужно ещё поупражняться, — оптимистично и чересчур громко подметила она.
Её руки были заняты небольшим котелком и старым мешком в разноцветных заплатах. Фанатичка подвинула едва тронутую похлёбку, выплеснула из помятой походной кружки недопитый кофе с лимоном.
— Мой учитель, — начала она уже на порядок тише — С юности помогал рабам и беднякам. Этот люд притягивает болезни успешнее нежели счастье. А уж тяжёлая голова для них была обычным делом. Когда желудок пуст, тут уж не до сна. Да и забродившие фрукты-ягоды здоровья им не добавляли, лишь короткое ощущение счастья и лишний повод для головной боли по утрам.
Каждое слово вгоняло иглы в череп короля, но болтовня не прекращалась. Тунгалаг запустила руку в мешок и стала тащить из него мешочки поменьше. Она развязывала засаленные тесемки, доставала то скрюченные листья, то пожухлые цветы, растирала их между пальцами, подносила к носу, сыпала на кончик языка. Часть из застаревшего добра отправлялось под крышку котелка, часть, признанная негодной, возвращалась под покров мешка.
— Обездоленные, кому помогал мой учитель, стали его первыми учениками. — Продолжила Тунгалаг, помешивая в котелке остро пахнущей палочкой, — Учитель наглядно показывал им суть Единого — не важно кто ты, Он тебя любит. Наверное, моими первыми учениками в свите Вашей Светлости можно смело считать Подковку и Вещь. Королевскому лекарю хватало забот и без гниющего рабьего колена, а я сидела безделицей, потому и стала его выхаживать. Бедолага останется хромым на всю жизнь, но ногу мы спасли. Я привели на благодарность, как ослика на морковку, два заблудших духа под сень защиты Единого.
Сквозь шум в ушах Гридан пытался понять, чего пытается добиться фанатичка, но мысли утекали сквозь пальцы, давящие на виски. Запах лаванды, мяты и корицы прорезался сквозь хвойный дух.
Тунгалаг первой порцией омыла кружку, чтобы убрать остатки кофе, вторую же плеснула до краёв.
— Пейте, не успеете дна достичь, как полегчает.
Гридан приподнял свинцовую голову, в затылке резануло. Перед ним на низком столе в жёлто-зелёной жиже плавали тёмные огрызки листьев.
— Что это? — едва шевеля языком спросил он.
— Крепкий отвар зелёного листа с добавками, что живо вас встрепенут!
— Пей сначала ты.
Тунгалаг непонимающе мотнула сальной головой, но скоро глаза широко распахнулись. Смысл приказа дошёл до ней. Фанатичка захлебнулась притворным возмущением:
— Ваша Светлость, как можно! Могу ли я отравить Вас? Я? Да чтоб наместника?
— Не вопи, как рожающая ослица — только после того, как слова вырвались, Гридан вспомнил, что отец говорил так каждый раз, как мать кричала под его ударами.
Рот наполнился кислотой не то от отвращения к самому себя, не то от головного недуга.
— Хорошо, — лишь едва понизив тон продолжила Тунгалаг, — Я выпью, глядите, ничего не произошло, зато головной боли мне теперь точно не видать.
Гридан поднял взгляд, чтобы убедиться, но боль резанула по глазам.
— Не видел. Ещё пей.
Тунгалаг замешкалась, но снова поднесла напиток к губам, но прежде, чем отпить, встала перед королём на колени, прямо на топкую землю туда, где он недавно сплёвывал. Она склонилась так, чтобы Гридану не пришлось поднимать головы, и отпила большой глоток. К её маленьким губам прилип тёмный лист. Тунгалаг протянула кружку Гридану, не сводившему с неё мутного взгляда.