___________________
Когда фанатичка покинула королевский шатёр, в нём ещё долго разило горелой свининой вперемешку с хвоей. За войлочными стенами гудел лагерь — бойцовские псы короны в нетерпении собирали пожитки и готовились к наступлению. А внутри шатра стояла гробовая тишина. Гридан и Вольгот сидели за столом друг напротив друга. Темник, насытившись мучением верующей, дремал за чашкой кофе, а короля одолевали тяжёлые размышления. Казнь советника принесла облегчение и наслаждение, но с Тунгалаг всё обернулось иначе. Перед глазами стояло её бледное лицо с широко раскрытыми от ужаса глазами. Когда он пожалел о содеянном? Когда под раскалённым металлом зашипела кожа? Когда носа коснулся запах плоти? Когда Тунгалаг безропотно раскрыла ладонь? Гридан не мог вспомнить этого мгновения. Страх в один миг провёл его по дороге от аристократической сдержанности до кровавого помутнения, а в конце пути ждало раскаянье. Неоправданная жестокость — путь слабых правителей. И теперь Гридан кожей чувствовал ненавистную слабость поступка.
— Я сделал то, что сделал бы мой отец.
— Мой король? — Вольгот сонно поднял голову.
— Я запугал и наказал. Без судилища, без разбирательств, — Гридан скривился от омерзения к собственной персоне.
Вольго вздохнул, причмокнул, разлепил один глаз, чтобы отыскать походную кружку с недопитым кофе. Он осушил её одним махом и, наконец, заговорил:
— Фанатичка перешла границу дозволенного. Если не показать ей клыки теперь, потом будет поздно. Вы поступили, как король. Ваш отец поступал, как король.
— Он поступал, как тиран.
— Тиран, король. Не всё ли равно народу? Короли, вожди, лорды. Сегодня один, завтра другой, а народу что? Как жили, так и живут.
Степнякам действительно было всё равно кто за стенами правит оседлыми. Их вожди собирали под своим началом тысячи скакунов, но уже на закате триумфального дня в горло новоявленному королю степей попадала стрела, и на утро разгоралась новая война, перетирающая в жерновах виновных и невинных. Редкий оседлый король предпринимал скромные попытки договориться с кочевниками, а то и повоевать, но шли столетия за столетиями, а прежний уклад не менялся.
— Народ живёт, пока эти перемены где-то далеко, — возразил Гридан.
— А эльфийки неплохо живут под носом чужеземного тирана.
Правда больно хлестнула Гридана по лицу и будто сбила туман юношеского идеализма. Он так долго закапывался в обиды, что не мог разглядеть очевидного. Не все девки пройдут за новообретёнными любовниками от границы лесных земель до Элерегии, но те немногие, что сделают это, станут оружием в руках завоевателя. Эльфы, переменчивые, как вода, помогут свергнуть Имиона без боя, а если ушастый скот и соберётся махать мечом, рубить ему придётся своих же собратьев. Но до того дня ещё нужно продержаться. Впереди Нилен с неприступными стенами, поросший с одной стороны густым ельником, а с другой к стенам жмутся луга. Прежде весной и осенью на лугах разворачивалась ярмарка, теперь там на расстоянии двух полётов стрелы от стены раскинется лагерь.
— Гридан, — позвал Вольгот.
Король вынырнул из колодца размышлений и сосредоточился на лице темника. Старый друг очень редко звал его по имени с тех пор, как на буйную гриву опустилась корона.
— Да?
— Гридан, зачем тебе фанатичка? — чёрные колючие глаза казались тёмными провалами в слабом пламени очага.
— Она…— Гридан всерьёз задумался. Он редко привязывался к людям, но теперь не представлял стойбище без громкого голоса Тунгалаг, нараспев взывающего к чей-либо совести. — Объединяет армию, гасит волнения.
— Армия и без неё объединится.
— Предлагаешь избавиться от неё? — Гридан понизил голос, чтобы рабы не смогли подслушивать у шатра и донести наставнице.
— Нужно избавиться. Я чувствую в ней что-то недоброе.
«Не только твой нос чует недоброе, мой старый друг», — подумал Гридан, но что-то приковало его к фанатичке.
— Она мне ещё нужна, — он почувствовал запах магнолии, а волос у веска будто коснулись мягкие пальцы, — Она нам ещё нужна. Осада Нилена может плохо влиять на боевых псов. Тунгалаг их отвлечёт. Или станет мишенью.
— Я захвачу для тебя Нилен до наступления осени без помощи фанатички и её божка. Тогда позволишь избавиться от неё? — полутьма не скрыла искр хищника в глазах Вольгота.