— Это слишком большой риск.
— Ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания. Отдай мне её.
— Что ж, потрудись весной и собери осенью свой урожай.
___________________
Когда стемнело, на юг выдвинулись первые отряды во главе с разведчиками. Только один сотник разведотряда не ускакал в ночной лес – тот самый Таграт с всклокоченной бородой. Его буйный конь внезапно занемог. «Колики», — заключил старший над конюхами. Разведчик бросился на Подковку с кулаками и успел отвесить пару крепких тумаков, пока старший не напомнил сотнику, что хара́ктерный конь давно не выгуливался, так как сам сотник запретил прислуге водить дружбу с конём, чтоб тот был свирепее и подпускал к себе только хозяина. Сотник с досады саданул Подковку ещё пару раз.
— Говори быстрей, что делать нужно, пока мои до Элерегии не доскакали, — рычал Таграт.
— Подковка, принеси мокрое тряпьё и пару вёдер холодной воды, а ты, Таграт держи своего зверя, чтобы пальцы никому не отгрыз, — командовал старший над конюхами, — Крепче держи, пока треножить буду. Тише, Кнут, не дерись.
Работа под навесом закипела. Конь лязгал зубами и визжал, пока конюх старательно прочищал кишечник с заднего конца, а когда он мокрой тряпкой, туго замотанной в жгут, принялся тереть за ребрами так, будто хотел содрать живьём лоснящуюся от пота кожу, Кнут решил отыграться на хозяине. Но Таграт быстро напомнил, почему только сотнику служит дикий конь, несколько раз болезненно закрутив Кнуту ухо.
— Лей ему на воду спину, Подковка, — крикнул старший.
Невольник с двумя вёдрами вошёл в соседний денник. Конь, видевший всю экзекуцию в соседнем стойле, шарахнулся от раба, как от огня. То Подковке было на руку. Он взобрался на перегородку между денниками и окатил студёной водой спину Кнута.
— Ещё лей! — приказал конюх, весь мокрый от пота и холодной воды.
Подковка вывернул ещё ведро и побежал за добавкой. Когда он вернулся, сотник со старшим над конюхами громко переругивались:
— Мне скакать надо!
— Коня надо выгулять, чтобы разогрелся, резво поскакал. Только так живот снова начнёт работать исправно. А чтобы дело быстрее пошло, повяжу ему на нос торбу с чихотных трав. Расчихается и скоро опорожнится. До того его седлать нельзя!
— Я без седла доскачу, не кочевник я что ли?
— Таграт, твои предки последний раз кочевали ещё до Темной Войны. Да и кого ты по темноте догонять собрался?
— Ты сказал, что коня галопом прогнать нужно? Я прогоню, заодно своих догоню. Делай, что нужно, пока дух из тебя не вытряс или того хуже, пока я к Вольготу не пошёл! — Таграт выпятил губы, из-за чего его всклокоченная чёрная борода зашевелилась, как живое существо, — Скажу ему, что слуга наступление саботирует. С предателями у темника разговор короткий.
— Нечего угрозы сыпать, Таграт, я хоть и служу, но род мой древнее твоего и заслужен тяжким трудом, а не кровью. Хочешь коня прибить, скачи куда хочешь, без седла и узды всё равно далеко не ускачешь.
— Ты сказал, что коня должно пронести как следует? Вот его пронесёт, Подковка и снарядит Кнута как положено.
— Ему за тобой по лесу бежать?
— А для чего ещё нужно его рабье нутро? Побежит, если нужно. Вяжи давай торбу, мне ехать надо!
Подковка бросил вёдра, пока его не заметили, и поспешил к Тунгалаг. Снова нигде её не было видно, но в середине лагеря у большого кострища в корыте рабыни-прачки Подковка углядел голубую тунику.
— Прача, где наставница? — тихо спросил он, не отрывая взгляд от посветлевшей ткани в серо-коричневой воде.
— Купаться изволила. Вещь ей уже которое ведро снега натопила, а мне вот, — Прача обвела красно-фиолетовыми негнущимися пальцами корыто.
— Так где она?
— Так в шатре своём, — пожала плечами невольница и продолжила тереть застарелые пятна на подоле.
Подковка ринулся по петляющей между юртами дорожке. Совсем скоро на пути возник маленький войлочный шатёр с чёрными узорами. Над крышей вздымался плотный белый дым. Прежде в этом шатре обитал крысиный советник. В те времена у полога было вдвое больше стражи, чем у королевских покоев, теперь его никто не охранял.