- Поставь здесь.
Раб прошуршал передником к столу короля и тихо опустил поднос с куском мяса на рёбрах, свежем ржаным хлебом и соленьями. Из оттопыренного кармана фартука выудил бутылку из тёмно-зелёного стекла. Пока солдатня упивалась лидерской медовухой, для короля припасли вино из погребов покойного короля Родгада.
- Я ещё в Апинее приказал не брать вина, а ты мне его каждый вечер таскаешь!
Старик повалился на колени.
- Не вели наказать раба, о светлейший! - затараторил он, - господин Вольгот приказа каждый вечер носить к королевскому столу вино из величайших садов Ренока, где властвуют люди - раса всех рас!
- Вольгот из темников ушёл в стряпчие и теперь распоряжается моими трапезами?
Раб не отвечал. Он съёжился на коленях, ожидая удара. Гридан никогда не бил рабов, в отличии от отца, который считал день прожитым зря, если какой-либо неудачливый раб, оказавшийся в досягаемости королевской руки, не получал по уху, в живот или под зад. В книгах о великих полководцах и правителях молодой принц заметил сходство между людьми, которых разделяли века: народ шёл за тем, кого уважал и любил. А, подгоняемые хлыстом, могли восстать против тирании короля и растоптать его имя.
- Можешь идти, - сказал Гридан, - носи вино по приказу Вольгота, но не доставай его. Ты же не хочешь ослушаться королевского полководца?
Раб затряс головой. Кожаные браслеты на тощих запястьях задрожали. Вскочив на ноги, Котелок в глубоком поклоне попятился к выходу. Гридан приступил к ужину, когда раб скрылся за пологом шатра. Король не хотел ослаблять авторитет своего полководца даже в глазах невольников, но и самоуправства допустить не может. Придётся потолковать с Вольготом, чтобы перестал лезть не в свои дела. Но всё завтра.
Вещь поставила перед Гриданом чашку кофе. Без спроса. Вот к чему приводит хозяйская доброта. Король поднял взгляд на Вещь. Черноглазая женщина, ещё, вроде, молодая, по рабам не определить возраста, смотрела в упор. Лицо, изуродованное шрамом на правой щеке, выражало решимость.
- Дозвольте ничтожной рабыне просить, ваше высочайшее величество, - срывающимся голосом произнесла она.
Гридан смерил её усталым взглядом. Решила просить что-то серьёзное, раз позабыла о приличиях, да ещё и отрывает его от трапезы.
- Думаешь я снизойду до просьб невольницы, что едва не попортила важные бумаги невовремя подсунутым кофе? - голос молодого короля, как всегда, звучал ровно.
- Велите наказать серую рабыню, только выслушайте, величайший из живущих! - взмолилась Вещь, повалившись лицом на ковёр шатра.
- Ты прислуживаешь мне не первый год и знаешь моё доброе сердце. И вот так коварно им пользуешься, чёрная ты плесень.
- Рабыня согласна на любое наказание ради минуты внимания короля, для которого светят Духи Неба.
Гридан вздохнул и принялся за еду. Он ел немного быстрей, чем обычно. Просьба рабыни могла испортить аппетит. Да одна только мысль о рабских мольбах портила аппетит, поэтому король и спешил всё съесть, чтобы не растерять его окончательно. Вещь не шевелилась, пока с подноса не исчез последний солёный огурец.
- Ну что тебе?
Невольница приподнялась, чтобы господину не пришлось вслушиваться в бормотание, приглушённое ковром:
- Величайший из великих, дух и тело рабыни принадлежит вам. Рабыне нечего отдать лучшему из людей, кроме своей жизни...
- Я понял, дальше.
- Мужа Вещи Подковку боевой конь ударил в колено, - рабыня набрала побольше воздуха, будто собиралась нырнуть в самую тёмную пучину. Она подняла глаза на короля, - Подковка охромел, колено гноится. Рабы не сумеют помочь ему. Нужен королевский лекарь.
- Вещь, сейчас война. Да не просто князь на князя, а всеобщая, как в легендах. Скоро рабы будут стоить дешевле тряпья, в котором ты ходишь. Мне будут прислуживать сам король эльфов Имион! Как же его там величают?