— Кто это? — послышался голос Гридана.
— Благородный эльф, что хотел бросить в вам вызов, Ваше Величество, но сразу выстрелил.
— Как он здесь оказался? До ближайших поселений не близко. Может разведчик?
— Эльфы, — буркнул Вольгот и принялся шарить по карманам мертвеца. Среди добычи ничего примечательного — пара галет, охотничий нож, огниво и связка стрел. Лук мальчишка выронил по дороге. Набор охотника, но не воина, — Видно местный. Случайно набрёл.
— Да, — Гридан шумно сглотнул, — Я был опрометчив. Мы всё же на войне, а не во дворе Гридановой Стены. А настоящие эльфы отнюдь не живут легендах и сказках. Он может быть здесь не один. Нужно возвращаться.
Вольгот коротко кивнул. Раньше бы так, не пришлось бы малолетнему эльфу почить в забвении в остывшем родном лесу. «Почти как Ледяная Тьма», — подумал Вольгот и сплюнул в снег кислую слюну с примесью крови. «Видать прикусил что-то, пока засранца колошматил».
Снег перестал, но с веток то тут то там осыпались тяжёлые хлопья. Сегодня пропажу уже искать не будут. Завтра эльфийская мать после бессонной ночи выйдет на поиски ни свет, ни зоря. Скоро догадается, куда сынок запропастился, и начнут эльфы набегать на лагерь чуть ни с вилами. Придётся удваивать, а то и утраивать стражу на ближайшие дни, пока разведка не найдёт прореху во фронте, пока авангард не протолкнёт бои в глубь лесных земель.
— Не нужно было его убивать. Надо было поймать, допросить, как положено, может отпустить домой с подарками какими. И эльфы стали бы нас теплее принимать.
— Не с мечами, а с факелами? — съязвил Вольгот. Такое с ним случалось до крайности редко. Разве что после разгорячённого боя.
— Я не могу воевать со всем миром, Вольгот.
— Мы уже воюем со всем миром.
— Нет, ты не понимаешь. Нас не так много, чтобы биться с каждым встречным!
— Настоящих кочевников это не останавливает.
— Мы не кочевники. Я не кочевник. И никогда им не стану, — эмоции забурлили в голосе короля, — Чтобы подмять под себя не жалкие соседские кланы, а весь Лаберен, нужно думать, а не только размахивать клинком и метить всем в грудь из лука!
Вольгот отвернулся от короля, чтобы не видеть всполохнувшей в его желтых глазах обиды и ярости. Он стал забрасывать ещё тёплое тело снегом. Сначала белые хлопья быстро таяли, превращаясь в прозрачную корку, но вскоре холод взял своё и помог скрыть преступление.
— В полночь поздно думать о солнце. Вы извели магию, мой король, теперь каждая блоха хочет перегрызть вам глотку.
— А должна мечтать пожить на моём рабе.
— Ума не приложу, как такое может случиться. Тут я вам не помощник, Ваше Величество. Вот когда нужно будет клинком помахать — только свисните.
— Я держу тебя у трона не для того, чтобы ты ум прикладывал, Вольгот, — голос Гридана остыл, будто калённое железо в бочке с ледяной водой.
Вольгот почувствовал взгляд не друга, но короля на затылке. Он медленно обернулся, ожидая застать Гридана с натянутой тетивой. Но тот лишь поплотнее закутался в плащ и спрятал озябшие руки в рукава. «Всё же больше от Магмаров, чем от Хантомов. Будь он хоть на половину в своего отца, валяться бы мне за дерзость рядом с эльфом. Правду говорили мне — настолько толстолоб, что насмерть расшибусь, а не пойму, когда остановиться».
— Пора возвращаться, — повторил Гридан.
— Надо бы. Только…
Гридан ждал. Он не поднял вопросительно бровь, не застыл в изумлении, не кивнул. Он ждал, расправив плечи, удерживая осанку под ворохом одежды. Будто не стоял он посреди тёмного леса, только что пережив покушение. Неопытность и юность были ничем по сравнению с источающей уверенность и стать фигурой. Пусть решения Гридана не всегда были достойны славы, но ему верили, за ним шли не только из-за происхождения.
— Я слушаю тебя, Вольгот.
— Только не слишком доверяйте оседлой бабе. Она заведёт вас в ловушку.
Темник и король стояли друг напротив друга в тишине вечернего зимнего леса. Гридан не сводил взгляда жёлтых глаз, потемневших почти до черноты. Вольгот звериным чутьём уловил, как этот взгляд ощупывает его с ног до головы, оценивает, взвешивает.