— Я поразмыслю над этим, друг мой. Но не теперь. Нам пора, иначе сотники сорвутся искать нас по лесам. В летописях обо мне напишут, как о короле, который глупейшим образом растерял армию.
Мягкая улыбка коснулась губ короля, но Вольгот учуял в ней угрозу. Случившееся с советником явно показало, что Гридан хитрее своего отца. Кто знает, когда королю подвернётся более удобный темник, и давно заготовленный клинок снесёт голову старого друга. Вольгот приложил усилия, чтобы не подать виду. Простецки улыбнулся в ответ и двинулся в сторону лагеря, будто ничего и не было.
___________________
Вольгот отпустил рабыню, что пришла развести огонь. В полуостывшем скромном шатре он расплел верёвки и петли, что стягивали линоторакс. Темник стянул рубаху через голову, что едва не стояла колом от плотности и многодневной носки. Холод приник к разгорячённому после схватки телу, но Вольгот этого не заметил. Между ребрами, куда ударил кинжалом эльф, расплылся небольшой темный синяк с ещё красной кромкой. «Не зря. В кольчуге не догнал бы, а в обычной рубахе не стоять мне посреди лагеря. Уже бы кровью изошёл и в лесу сгинул, как эльф». Но против королевского запаса ядов не спастись ни в одном панцире. Вольгот зашагал по шатру, как хищник по клетке. Не смотря на силу и власть он чувствовал себя угодившим в ловушку. «Никогда я не могу подобрать правильные слова, за что и поплачусь головой», — пот выступил на лбу темника несмотря на холод. «Шантажом его не взять. Советник наверняка приберёг ветку Древа с этой целью. Будь он умнее, не пришлось бы гнить на дне ямы». Интриги, хитрость и увертки не давались ему даже в детских играх. Как же получить от, что полагается по праву? Вольгот застыл посреди шатра, будто поражённый молнией. «Нет, Гридан должен мне. Кто-кто, а он не любит оставаться в должниках. Ради моего народа и себя самого я стану покорным и добьюсь своего, а потом потребую то, что мне причитается!».
Глава 13
Брив швырнул черенок лопаты в давно погасший очаг. Клубы золы завихрились в воздушном танце и осели на чистый пол. Брив свернулся калачиком в углу. За окном завывал ветер. В продрогшей до фундамента хате, полной прежде жара любящих сердец, царила тьма. В плетёной люльке ни разу не спало дитя. В ровно заправленной супружеской постели больше не уснёт любимая женщина. Перед глазами стояли окровавленные простыни, от одежды разило гарью. Брив провонял смертью. Стены пропитались горем.
Серое утро заглянуло в дом. Брив не заметил, как уснул в кожухе и сапогах прямо так на полу. Свинцовое небо за окном щедро посыпало мир хлопьями снега. Вот и прекрасно. Пусть весь дом занесёт. К весне все уже позабудут о семействе, что так недолго было счастливо. Брив сомкнул опухшие веки с твёрдой надеждой уснуть навсегда.
Жалобное блеянье голодной Ляльки гулом прокатилось по пустой голове. Нет. Раз сам решил помирать, нельзя тащить за собой в Ледяную Тьму бессловесных, ни в чём неповинных созданий. Брив сел. Боль резанула по шее и вискам. Никто не говорил, что умирать легко. Выпрямиться в полный рост оказалось ещё сложнее. Задеревеневшее от холода и усталости тело со скрипом поддалось. С высоты нормального роста и при свете дня картина в доме оказалась более удручающей. Во всем чувствовалась рука Иты, как подпись. Её имя в свежей скатерти, приткнутой в угол метле, в тарелочках, выложенных сохнуть на печи. Казалось, что хозяйка дома отлучилась к соседке, но вот-вот вернётся.
Брив толкнул входную дверь. Ветер хлестнул по лицу, залепил мокрым снегом глаза, сунул ледяную лапу за пазуху. Мир стал сплошной серой пеленой. Под ивой, где только сегодня ночью Ита нашла последнее пристанище, белое одеяло уже укрыл холмик, сровняв его с окружением. Снова позвала Лялька. Хлопья облепили одежду, едва Брив дошагал до хлева. Поросята, куры и козы загалдели на все лады при виде хозяина. Он щедро сыпал зерна, наваливал сена в три раза больше обычного, каждого трепал по загривку. Будто прощался.
В доме Брив решил вернуться в прежний угол. Едва собрался он осесть в мокрой одежде, в надежде поскорее замёрзнуть насмерть. В сенях послышалась возня - кто-то сбивал снег с плеч и сапог. В хату ввалилась Лиланка с лучезарной улыбкой на раскрасневшимся лице.
- Подобру-поздорову, Брив! А ты чего в темноте-холоде сидишь? - оглядевшись, она вздёрнула светлую бровь в росинках.
- Мне так удобно.
- Хату морозить нельзя. Глина полопается, а по весне плесенью по углам пойдёт. Хате без хозяйки плохо. Сейчас печку натоплю, стол накрою. Ты ведь ещё не обедал, а Брив?