Горелые блины, толстые с одного края и почти прозрачные с другого, заняли почётное место посреди стола, не менее подгоревший омлет с вялеными помидорами и криво нарезанными ломтями сала дымился под носом у Брива. Он ухватился за единственное съедобное на столе - кувшин ряженки. Но не спешил приступать к трапезе. К горлу подступил ком. Ита очень любила ряженку. Всего два лета назад Брив сидел вот так над яичницей в доме Арики. Её наверняка тоже не стало. Нужно было забрать старушку с собой. Нельзя было уезжать из дома, когда жена была на сносях. Оставлять её в нужде. Лучше бы Ита стала женой другого, тогда бы и Древо по-прежнему даровало магию, и лидеры жили бы в мире. Сколько ошибок он совершил, и каждая унесла жизнь.
В омлет скатилось несколько капель.
- Ой! Не плачь в яйца, я и так их пересолила. Чего ты реветь удумал?
- Уходит. Я хочу побыть в одиночестве.
- Не уйду. Ты натворишь глупостей и отправишься в Ледяную Тьму.
- Мне больше незачем ходить по Лаберену.
- А вот и есть зачем. Такой, как Ита, больше не бывать, - Лиланка водила пальчиком по узорам на скатерти. Ей - дочери эльфийского рода, было непонятно горевание по умершим. Даже смерть младшего брата прошла мимо неё. Все уходят в Сады по доброй воле, ведь так? - Я очень хочу быть, как она. Но нипочем не сдюжу. Я буду тебе подмогой, покуда ты снова не станешь обычным Бривом.
- Я больше никогда не буду обычным Бривом.
- А ты думал, пустая твоя голова, почему вам дозволили в Мегене остаться? Не думал, конечно! Куда тебе? Наш староста хоть и не добрый к вам был, а мудрый, не зря его руководить поставили. Я как тебя увидела, сразу подумала, что ты, как уж. Тебя куда не сунь, ты отовсюду высунешься. Можно было вышвырнуть в мороз на улицу, так ты бы к лету в золочённом кафтане вернулся. А девка твоя... Она хоть и распушала перья, думала, что орлица, так ведь нет - лебёдушка. Ей для жизни нужен был родной дом, крепкие корни. Так она деревеньку нашу не признала. И дитятко ей было бы не в радость, потому что не на отцовской земле растёт, не вкушает материнских традиций. Как ромашка в одуванчиковом поле. Девка бы зачахла скоро, коль не в родильне померла. Не про неё наша жизнь. А ты мне тут сырость не разводи! Тебе ещё дочку поднимать. Для неё лучший мир строить! А ты небось и про дитятю позабыл? Добро, что матушка о ней печётся, а опять бы костёр жечь пришлось.
Брив оторопело таращился на взбеленившуюся девчонку. Не по годам мудрые слова лились бурным потоком. К печи её допускать нельзя, зато басни сочинять, что реке к морю течь. Он действительно постыдно позабыл о собственной дочери, потонув в горе и самоуничижении.
- Я хочу её видеть?
- Кого? Иту?
- Мою дочь.
- Сначала обед, потом дитё. Ещё ослабнешь, да ребёночка уронишь.
Первый горелый блинный конвертик опустился в ряженку. Брив через силу проглотил ломоть сала.
___________________
Мелина, сидя у окна за вязанием, мурлыкала колыбельную. Свёрток спал в кроватке, где ещё недавно возился двухлетний мальчонка. Брив стоял над дочерью. Он хмурился, жадно разглядывая дочь.
- Она совсем не похожа на Иту.
- Девочка только явилась на свет, она ещё и на лидера-то не больно похоже. Мяукающий котёнок, не боле, - Проворковала эльфийка.
- Я не знаю, как смотреть за ребёнком.
- Уж точно не таращиться на неё весь день, - пожала плечами Лиланка, - Это не сложно, раз даже звери справляются. Седмицу будет совсем туго, после привыкнешь.
Вязание упало на пол, костяные спицы покатились под лавку.
- Не отымай её у меня, Брив, - беззаботность в миг слетела с лица Мелины, взгляд в ужасе застыл на люльке, - Я дитятко своё не уберегла, так хоть итино сохраню. Живи с нами, сколько хочешь, хоть навсегда поселись, только девочку у сердца оставь.
Свёрток скуксился и закряхтел. Мелина тяжело поднялась и поспешила на зов.
- Проголодалась моя радость. Сейчас-сейчас.
Свёрток раскричался, обнажая десна. Эльфийка привычным движением подхватила ребёнка на руки, вывалила полную грудь. Младенческие писки сменились усердным сопением. Мелина немного покачала кроху и уселась на кровать, где ещё недавно в страхе и муках уходила Ита. От четвертого дня без полноценного сна в глазах плыло, ноги дрожали, но сесть рядом Брив не решался. Эльфийка не видела гостя, но словно почуяла его замешательство.