— Нечего здесь искать. В последнее время он работал меньше обычного, — сказала хозяйка, мадам Протопопеску.
Армашу внимательно прислушался, затем приступил к осмотру комнаты. Вскоре он, однако, отказался от этой затеи, решив отложить ее, и спросил:
— Сударыня, можно немного побеседовать с вами?
— Конечно! — горячо ответила мадам Протопопеску. — Я так была потрясена этим ужасным известием. В тот день я с утра до вечера ничего не могла делать, ходила как неприкаянная. Но знаете… знаете… — она подбирала слова, — вряд ли я могу вам сообщить что-нибудь важное.
— Посмотрим… — сказал Армашу.
— Пожалуйста, в салон, — пригласила мадам.
Они вышли в коридор и прошли в маленькое помещение, заваленное старой мебелью.
Хозяйка предложила гостям присесть, и Алек попросил разрешения закурить, мгновенно получив любезное согласие.
Армашу глубоко затягивался табачным дымом. Протопопеску не спускала с него глаз.
Через некоторое время, когда даже Дину начал проявлять признаки нервозности, Алек в расчете на случайную удачу сказал:
— Здесь можно работать хорошо. Спокойный квартал. Я даже не заметил, на чем к вам добираются из центра?
Пожилая дама растерянно посмотрела на него. Она думала, что ей придется рассказать все, что ей известно о Флореску, и вдруг… Протопопеску почти не скрывала своего разочарования.
— Не удивляйтесь. Я знаю, что б вы мне сказали. — И Алек монотонно повторил все, что узнал из приобщенных к делу свидетельских показаний: «Это спокойный человек, способный работать днями и ночами, здесь, в мастерской, он принимал гостей редко, был заядлым курильщиком — обожал сигареты „Литорал“, даже выпивал, предпочитая коньяк, был малоразговорчив…»
— Да. Больше мне ничего не известно, — согласилась Протопопеску, — если только… Может, я не припоминаю чего-нибудь, что могло бы вас заинтересовать?
— Да нет же, уважаемая сударыня. Но, может, что-либо вспомнится? Попытайтесь, пожалуйста.
— Уж не имеете ли вы в виду те небольшие беседы, которые мы вели раз или два в дни, когда его посещала девица Агата Милковяну?
— Абсолютно верно!
— Да, эти встречи меня не устраивали. Особенно потому, что происходили в неподходящее время. Я почтенная женщина из хорошей семьи, сударь, меня все соседи знают. Моя репутация! О чем заговорили бы люди, если б… Вы меня понимаете?
— Превосходно. Оживленные были беседы?
— Видите ли… После первой беседы он сразу ушел в мастерскую, а во второй раз сухо ответил, что за комнату платит, что он совершеннолетний, и что в моем доме нет малолетних, кого могли бы развратить визиты девицы Агаты. Он казался даже слегка раздраженным.
— А вы спокойно себя вели во время этих бесед?
— Довольно спокойно. Впрочем… кто знает… Мы не всегда можем контролировать тон своей речи, если ссоримся с кем-нибудь. Не скажу, что разговаривала с ним как всегда…
Армашу помолчал, а затем спросил:
— Хотелось бы уточнить, не вы ли обусловили прекращение визитов девицы Агаты?
— Я не смогла бы точно ответить.
— Вернее, не расстались ли они по иной причине?
— Возможно, — ответила Протопопеску. — В последний раз я слышала более резкий, нежели обычно, голос Агаты. Ушла она потом одна. Но такое случалось и раньше.
— Стало быть, вы не исключаете возможности ссоры между ними?
— Нет.
— Вы сказали, что в последнее время Флореску работал меньше. Когда вы это заметили?
— Два или три месяца тому назад, когда он стал приходить реже и мало находиться дома.
— Вы не замечали каких-либо странностей в его поведении в этот период?
— Нет. Он вел себя вполне нормально.
Алек вскочил, словно обожженный:
— Опять это слово: «Нормально!»
— Почему вы сердитесь, сударь?
— Нет. Я не сержусь. Но хотелось бы знать, что вызывало его более продолжительные отлучки из мастерской? Почему он работал меньше, чем раньше?
— Однажды, месяца три тому назад, он сказал мне, что после открытия выставки своих картин некоторое время отдохнет. Флореску был очень загружен организацией выставки, поэтому небрежно относился и к живописи.
— Другой причины или иного занятия, которое отвлекало бы его, вы не знаете?
— Нет! Не знаю.
— Может быть, девица Агата…
— Нет. Она же навещала его довольно редко. И потом девица приходила больше к вечеру, когда он не работал.
— Благодарю вас, сударыня. Я еще приду осмотреть мастерскую. Может, вы припомните и другие вещи.
Скучая, майор сказал Алеку по дороге: