– Что, что ты сделал?
– Не знаю… я не понял!
– Ты на секунду запустил активатор торс-двигателя! Откуда здесь торс-поле?
– Да я… я понятия не имею! Я просто… думал.
– О чем именно ты думал? Мысли, эмоции – что?!
– Ну… как ты говорил, радуги, единороги, «я – человек, я гражданин Вселенной»!
– Отойди, – Кир встал перед панелью, бормоча сквозь зубы. – Радуги, говоришь? Единороги? Какие именно единороги?
Он вдруг поднял глаза вверх, и я проследила за его взглядом. Над пультом чуть выше лобового стекла были выведены иероглифы Чужих. Их язык так никто расшифровать и не смог – пришельцы общались с представителями Земли лишь вербально. И все же в процессе контакта несколько символов Чужих стали известны. В основном это были знаки с предметным значением: ребенок, взрослый, звезда, планета. Кто-то из ксенолингвистов утверждал, что Чужие владели двумя языками: своим, в высшей мере сложным, и упрощенным, способным однажды стать ключом к общению с другими цивилизациями.
– Я знаю этот знак, – пробормотал Кир. – Его определил Мацумото, когда изучал тарелку на маяке. Это было только предположение, но… А что если это инерциоид, что если сам корабль и есть поле, без внешней опоры и реакции отбрасываемой массы? Если Мацумото был прав… если не прав я… что если… Сэм, иди сюда!
– Зачем?
– Да иди же, …!
Я подошла.
– Стань рядом со мной. Сюда. Да ближе, парень! Сейчас не время строить из себя брутала! Ближе, я сказал! – Кир так рявкнул, что я подпрыгнула и прижалась к нему спиной. – Теперь думай!
– О единорогах? – пискнула я, будучи в состоянии мыслить только о том, как крепко он обнимает меня за плечи.
– О том, о чем думал перед тем, как включилось поле .
– Прям совсем-совсем?
– Слово-в-слово. Вслух можешь не говорить. Я тоже буду думать.
– О чем?
– Не отвлекайся, Сэм!
Я начала думать. Бог мой, что за каша была у меня в голове! Единорогов там точно не было. Пульт снова вспыхнул. На экране зажглись спиральки полей, но схема очень отличалась от той, к которой я привыкла на «Каллиопе».
– Стоп! – Кир засмеялся над ухом. – Иначе сейчас… улетим. Сэм, мы отправляемся домой!
– На этом!
– На этом… парень!
Глава 11
Кир швырнул на стол тонкую папочку и ушел, не удостоив меня даже взглядом. В папке были мои анализы из БАМС, взятые после возвращения из «небытия». У меня были отличные анализы. Особенно меня порадовала моя спермограмма: судя по ней, сперматозоиды у меня отличались редкостной жизнерадостностью. Я с упреком посмотрела на Пайка. Тот пожал плечами.
– Мне вернуть настройки БАМС? Боюсь, вам пора признаться, мисс Саманта.
– Да я и сама бы с радостью, Пайк, но боги масаев, видимо, против: каждый раз, когда я открываю рот, что-то происходит.
– Простите, чьи боги?
– Неважно. Вот и сейчас… слышите?
– Это господа Демидов и Семеновы, – сказал Пайк, снимая фартук. – Они очень обрадовались нашему возвращению и поспешили прилететь.
Да мы и сами обрадовались. Кир, когда очнулся от обморока после гиперпрыжка на мостике «Голландца», тоже долго и тихо радовался внутри БАМС, пытавшейся остановить его носовое кровотечение. Это по настоянию Демидова мы с Пайком сдали все анализы, хотя оба отделались головной болью и тошнотой (а я еще традиционной «чесоткой»).
Наша яхта в момент торс-прохождения была в грузовом отсеке корабля Чужих. Но, как и предполагалось, за небольшим отличием (в чем оно состояло и зачем при запуске системы понадобилась я, мне так и не сообщили) сам механизм использования торс-двигателя не слишком разнился с тем, что передали нам пришельцы двести с лишним лет назад.
Я постаралась запомнить знак языка Чужих над пультом «Голландца» и перерыла всю Сеть в поисках его расшифровки. Ничего. Тогда я принялась «пробивать» профессора Мацумото. Профессор был известной личностью, но список его заслуг ушел на главной странице Гуглакси далеко вниз. Верхние строки занимали предположения, домыслы и результаты «сенсационных расследований», которые не добавляли ничего существенного к разгадке исчезновения Мацумото два месяца назад.
Кир сделал один единственный длительный прыжок на тарелке и бросил ее в секторе шесть-восемь. Дальше, поймав поле, мы шли сами. На мой вопрос, не хочет ли Демидов раскрыть секрет перемещения на блюдечках Чужих человечеству (я и сама охотно послушала бы), он сказал, что… не хочет, что ему и так достаточно того, что связывают с его именем, и что узнай об этом в некоторых кругах, под угрозой окажется как его свобода, так и жизнь. Нам с Пайком он тоже ничего не рассказал, а после получения результатов моих анализов место Демидова прочно занял его ледяной «доппельгангер».