Выбрать главу

По дороге в гостиницу я спросил у Крылова, кого подозревают в налете на склад.

— Ничего пока мы не знаем, — озабоченно ответил майор, — ясно лишь одно — фашисты перешли в наступление. Уголовники на такое не пойдут. — И, помолчав, добавил: — Единственное, что известно, — несколько дней подряд часов в девять вечера напротив склада появлялся дворник в белом переднике и начинал мести улицу… Будем искать. Наше дело с вами, дорогой Володя, такое: искать, находить и вновь приниматься за поиски!

ЗАХВАТ СВЯЗНИКА

Однажды, когда мне удалось выкроить несколько свободных минут, я решил навестить Грету. Считал ли я себя виновным в том, что с ней произошло? Я не задумывался над этим. Жизнь есть жизнь…

Шел по улице и мучительно думал, что принести в больницу. Цветы? Конфеты? Духи? Не такие у нас отношения, чтобы дарить духи… Я останавливался возле каждой витрины в надежде что-нибудь выбрать.

Был солнечный день, первый по-настоящему теплый день. Городские модницы вышли на-люди. Улица расцвела яркими красками. Все радовались весне.

Постояв в раздумье у пышной витрины кондитерского магазина, я хотел было войти внутрь, но случайно посмотрел вдоль улицы… От неожиданности я вздрогнул. Навстречу мне шел Скрыпач, как его назвал Варпа, тот самый Скрыпач, который был в доме на Озерной и ранил Жольдаса. Бандит шел вразвалку, спокойно, немного пошатываясь. Мне показалось, что он был нетрезв. Да и рискнул бы трезвый появляться в таком месте?

По рассказам Варпы я знал, что это жестокий человек. На фотографии, которую он передал мне перед отъездом, я хорошо рассмотрел лицо Скрыпача: тупое, бессмысленное, с небольшим шрамом на подбородке. Недаром его использовали главари как экзекутора.

Я понимал, что задержать его не смогу: одному мне не справиться, применять оружие нельзя, так как кругом люди. Но в то же время мужчин, которые могли бы мне помочь, поблизости нет. Между тем Скрыпач приближался. Я отвернулся к витрине, искоса наблюдая за ним. Он прошел мимо, не удостоив меня взглядом. Не узнал! Не придумав ничего лучшего, я решил следовать за ним. Пройдя два квартала, Скрыпач свернул в боковую улицу и вскоре нырнул в подворотню. Я прошел мимо. В подворотне никого нет, значит, вошел в квартиру.

«Стоять и ждать? А чего, собственно, ждать?» Я решил позвонить Крылову. К счастью, он был на месте.

— Николай Федорович, здесь Скрыпач! Пришлите срочно патруль, — торопливо заговорил я. Крылов выслушал, не перебивая, и спокойно сказал:

— Володя, отправляйся по своим делам. Тебе там нечего делать…

Я повесил трубку в недоумении. Было обидно и непонятно: того не трогать, этого не трогать! А они нападают, ранят и убивают! Когда же этому будет конец?

Но я подчинился Крылову, купил коробку конфет, букетик голубеньких подснежников и отправился в больницу к Грете. Когда я немного остыл, мои мысли пошли в другом направлении: «Крылов не даст мне зря такого распоряжения, и если он приказал оставить Скрыпача — следовательно, наблюдение за ним ведут другие сотрудники». Это меня успокоило и даже обрадовало.

В большом зале приемного покоя навстречу мне поднялась пожилая чопорная медицинская сестра. Она пытливо посмотрела на меня через толстые стекла очков в роговой оправе и что-то спросила по-литовски. Не поняв вопроса, я по-русски сказал, что хотел бы пройти к Грете Липски. Сестра решительно и строго заявила:

— К Грете Липски никого не пускаем!

Я растерялся, хотя и знал, что такое распоряжение дал Дуйтис. Я не стал объясняться с сестрой, вряд ли она могла решить этот вопрос, и спросил, как пройти к главному врачу. Внимательно прочитав мои документы, пожилой литовец сказал:

— У нее один уже есть… Но, если вам нужно… Пройдите.

— Кто у Греты? — спросил я у сестры, получая халат.

— Только что поднялся какой-то блондин, — сестра кивнула на лестницу, которая вела на второй этаж. — Тоже с цветами… — Она укоризненно посмотрела на меня: — Ей сейчас нужен покой. А вы — один за другим… Сколько вас, а такую девушку не уберегли!

— Ей плохо?

— После такого ранения хорошо не бывает, — ответила сестра так же сухо. — Да уж идите. Второй этаж, по коридору направо четырнадцатая палата.

Я отыскал палату и постучал.

— Да, — услышал я знакомый мужской голос. В любое другое время меня обрадовал бы этот голос, но только не теперь: Жольдас.

Вероятно, и он не предполагал, что мы встретимся здесь, и, увидев меня, покраснел, часто заморгал своими белесыми мохнатыми ресницами и стал поправлять руку, лежащую на перевязи.

Наблюдать нашу встречу со стороны было, видимо, забавно. Поздоровавшись, я положил конфеты на тумбочку, взял стоявшую на окне банку с подснежниками, которые, как я понял, принес Жольдас, и воткнул в нее свой букетик.

— Вот теперь порядок! — сказал я, стараясь не встречаться глазами с Жольдасом.

Грета поблагодарила меня.

— Садитесь! Ваш друг отказался сидеть рядом со мной.

— Как ваши дела?

— Только что обстоятельно доложила товарищу Жольдасу, — ее глаза смеялись, и было видно, что она рада нашему посещению.

Жольдас отошел к окну. Обычно доброжелательный и веселый, он помрачнел. Мне вдруг стало неловко, из головы вылетели все мысли, потеряли значение теплые слова, которые намеревался сказать девушке. Я не знал, о чем говорить. Мне на помощь пришла Грета.

— Сегодня доктор сказал, что самое опасное позади. Но недельки три полежать мне здесь придется… А как вам живется в нашем городе?

— Ни минуты отдыха. Вот только к вам и удалось выбраться. Ни в театре, ни в кино не был.

— Долго вы здесь еще пробудете?

— В зависимости от обстоятельств…

Жольдас участия в разговоре не принимал, стоял у окна, переминаясь с ноги на ногу. Чтобы не обременять больную, я поднялся.

— Мне пора. Если разрешите, я навещу вас еще? Что вам принести?

— Приходите, — приветливо отозвалась Грета. — У меня все есть. Приносить ничего не надо. Спасибо.

Кивнув Жольдасу, я вышел из палаты и поехал в управление.

Перед самым перерывом на обед дверь моего кабинета отворилась, и на пороге показался Жольдас. Этого я не ожидал. Он вошел и плотно закрыл за собой дверь. Выражение лица его было сумрачным. Он молча опустился на диван, закурил. Я наблюдал за ним, ожидая, что он скажет. Как только он вошел, мне стало не по себе — появилось ощущение тревоги и неловкости.

Жольдасу тоже было не по себе. Наконец, собравшись с мыслями, он тяжело вздохнул и произнес:

— Послушай, Володя. Как бы тебе лучше объяснить? Ты говорил, что в Москве у тебя есть девушка. Она ждет тебя. А у меня это серьезно. Ты можешь понять мои чувства?

Он не проронил больше ни слова. Сидел. Курил. Смотрел в окно. Потом поднялся и ушел, не попрощавшись.

Я убрал дела в сейф, но остался сидеть в кабинете. За окном бурлил незнакомый город. Управление опустело, наступил обеденный перерыв. Мне есть не хотелось, мне казалось, будто я что-то потерял. Не хотелось даже думать. И все потому, что Жольдас прав. Да, прав. Нечего мне было в больнице делать.

Погода резко переменилась. Небо заволокли черные тучи, стемнело, и в железный подоконник стали ударять тяжелые капли. «Как все надоело! Скорей бы домой!» Я оделся и пошел в гостиницу. К моему удивлению, Крылов был в номере. Он читал книгу и, как только я вошел, отложил ее в сторону.

— Где ты пропадаешь? Я давно тебя жду. Пойдем в ресторан.

Он меня ошеломил. «Что это вдруг с ним? Почему в ресторан?» Я был расстроен всем, что случилось в этот день, а тут еще неожиданное приглашение. По всей вероятности, вид у меня был довольно забавный. Заметив это, Крылов сказал:

— Закрой рот и открой глаза! Мы, Володя, посмотрим, что там за публика.

— Гм… — я только вздохнул и махнул рукой. Крылов, единственный, пожалуй, раз за все время, не понял меня и расценил мой жест по-своему.

— Ты устал. Мы пойдем туда не работать. Ведь сегодня суббота, и мы заслужили отдых… Заодно и посмотрим.