Кстати, надо будет подумать, как бы устроить встречу с Перси так, чтобы это было безопасно для всех. Но это потом. А сейчас я стою посреди гостиной с Джинни на руках, а Рон и Гермиона сидят на диване максимально далеко друг от друга и отчаянно пытаются сделать вид, что они тут только тем и занимались, что переживали. Спрашивается: кто им мешал занять для переживаний какую-нибудь из спален?..
— Ребят, пересаживайтесь в кресла, дайте я ее пока что сюда положу, — говорю я и располагаю Джинни на освободившемся диване.
— А что с ней? — запоздало пугается Гермиона. — Обморок? Проклятьем зацепило?
— Я ее обнаружил в палате уже в таком вот виде. По-моему, она просто спит. Только очень уж крепко. Сонным зельем ее накачали, что ли...
— Вполне вероятно, — говорит Гермиона. — И весьма разумно, кстати.
— Это еще почему? — возмущаюсь я.
— Гарри, ты хочешь сказать, что ломанулся спасать Джинни, даже не вникнув толком, как именно ее собираются лечить и почему этого делать нельзя?
— Знаешь, вот времени что-то не было сесть и разобраться. Мне было достаточно того факта, что это все было назначено судом. Ежу же понятно, что ничего хорошего ее в таком случае не ждет. Ладно, ладно. Понял, раскаялся, осознал. Рассказывай.
— В общем, лечение от одержимости близко к тому, что маглы зовут экзорцизмом — слыхал про такое?
— Краем уха.
— Больше и не стоит. Метод не то чтобы гуманный, но в случае лечения от одержимости единственный стандартный. Другие способы тоже есть, но их надо каждый раз подбирать под человека, рискуя ошибиться и что-нибудь испортить. А стандартное лечение с помощью ритуала вышибает из человека лишний дух и помогает либо изолировать его, либо вовсе изгнать. Это очень выматывает объект воздействия, но в целом, при правильно проведенном ритуале, помогает. Правда, узнать результат можно только через несколько суток, когда пациент приходит в себя. До этого он находится в состоянии, похожем на транс...
— Гермиона, ты немного отклоняешься от темы, — вмешивается Рон. — Меня больше интересует, что будет при таком лечении, если второго духа в теле нет?
— Ну... — внезапно смущается она, — тогда, вероятно, вышибают единственный имеющийся...
Нет, ну это... это уже просто...
— Да я их зааважу к чертям!..
— Гарри, ты маг или магл? Или «к чертям», или уж «зааважу», ты все-таки определись.
— Тебе лишь бы меня одернуть не по делу! А что если они это лечение уже провели, и она поэтому не просыпается?!
— Гарри, повторяю для впечатлительных: она — не в трансе, она просто спит!
— Это я тебе сказал, потому что думал, что спит, а ты-то откуда знаешь?!
— Посмотрела уже! Что я, по-твоему, транс от сна не отличу?
— Так. Ладно. Хорошо. А зачем они ее усыпили тогда?
— Да затем, чтобы не лечить, что тут непонятного-то! Никакому нормальному колдомедику не захочется проводить такой эксперимент, учитывая возможные последствия. А отчитаться перед кем-нибудь из министерства наверняка придется, учитывая их пристальное внимание к нашим делам. А так им есть что предъявить: пациент в себя не приходит, все так, как и должно быть при лечении. А что потом в себя пришла — так это же хорошо, так и надо, лечение прошло успешно, понаблюдаем и отпустим...
— Тебя послушать так я вообще зря туда лез, там сплошные добрые дяди доктора и вообще курорт какой-то!
— Да нет, конечно, не зря...
— И вообще, эта твоя версия — полная чушь! Значит, умная Гермиона умеет отличить транс от сна, а глупые министерские работники нет?!
— Я всего лишь предположила, что...
— Вы сдурели, что ли, так орать? — шепчет Джинни хриплым со сна голосом. Мы с Гермионой тут же затыкаемся, и я чувствую, как напряжение, не отпускавшее меня с тех пор, как я оказался в Мунго, безвозвратно уходит, истончается, исчезает. Джинни здесь, она в порядке, а значит, все будет хорошо. Часы бьют три.