Мягко стелют, ой мягко. Вот только к добру ли это — непонятно.
— Сегодня просто пройдемся, я кое-что тебе покажу, — говорит тем временем Артур. — А вот завтра, если хочешь, приходи уж как положено, будешь у нас тут полы мыть. По документам. А так — найдем чем заняться, конечно.
Это все очень мило, но я пока отодвигаю это все на дальний план и спрашиваю ерунду. А что поделать, если ерунда волнует меня больше?
— Мистер Уизли, а вы когда-нибудь носите форму невыразимца?
— Ношу, конечно, когда я на работе. А что?
— Неужели вас ни разу никто не видел в этом их сером плаще?
— Ах, вот, к чему ты ведешь, — понятливо кивает он. — Видели, конечно, но скорее всего, не узнали. Во-первых, плащ и сам-то по себе скрадывает особые приметы — думаю, ты уже заметил этот эффект, — я киваю. Действительно, заметил, но списал на то, что внешность у этих троих была такая. — А во-вторых, меняя повседневный костюм на этот плащ, мы переодеваемся полностью. Снимая с себя весь свой повседневный образ вообще.
Вот теперь я не киваю, а только таращусь на него с немым вопросом на лице.
— Это довольно сложно продемонстрировать без костюма, — говорит он. — Но у каждого из нас есть заметный образ, культивируемый комплекс привычек, манер и примет. Если их убрать, — а их можно убрать, — человек меняется, даже если не менять внешность.
Он говорит: "довольно сложно продемонстрировать без костюма", а сам — демонстрирует. Черты его лица несколько заостряются, несимметричная улыбка, всегда слегка кривящаяся вправо, кривиться перестаёт; меняется взгляд, меняется интонация с известной мне добродушно-снисходительной на... никакую. Если бы меня встретил вот такой Артур Уизли, я бы его, наверное, всё-таки узнал. По костюму. Но решил бы, что он глубоко заколдован. Интересно, а можно ли мне — вот так? И чтобы никто даже глядя мне прямо в шрам, не узнал?.. Мистер Уизли тем временем моргает и преображается обратно. Улыбка снова сходит чуть право, взгляд оживляется, а сам он кладёт руку мне на плечо и восклицает:
— Пойдем-пойдем, у нас сегодня много мелких дел и одно важное! С него и начнем.
Мы заходим в знакомую мне круглую черную комнату, которая немедленно начинает вращаться — как мы намучились здесь, пытаясь найти среди одинаковых дверей зал пророчеств! Мистер Уизли говорит:
— Комната смерти, — и круговерть заканчивается, а перед нами оказывается одна из одинаковых дверей.
А у меня в голове что-то щёлкает.
Старшая палочка, Мантия Невидимости, Воскрешающий камень — Дары Смерти.
В Отделе Тайн хранится Арка Смерти.
— Вижу, ты начинаешь кое-что понимать, да? Собранные тобой предметы — не единственные артефакты Смерти в мире. Да и кроме этой Арки есть еще другие вещи, к сожалению, для нас нынче недоступные. А вот Арка доступна. Ее можно изучать. То есть, это практически невозможно: способов нет. На заклинания она не отзывается, дотронуться до активной ее части нельзя. Но...
Я вхожу в зал, где в глубине ямы на постаменте стоит она. Та самая Арка, в которой однажды сгинул Сириус. Я спускаюсь по крутым уступам, ведомый Артуром, и сажусь на ближайшую к постаменту скамью. Самую нижнюю. Ближе я пока что подходить боюсь.
— Если от трёх Даров остались известные тебе легенды и даже детская сказка, то от Арки не осталось ничего. Она была здесь задолго до появления Министерства Магии и, подозреваю, останется еще долгое время после. Да, предвосхищая твой вопрос, были попытки ее уничтожить — магически и физически. Результат ты видишь сам.
Я сижу, смотрю на арку, на то, как колышется темная призрачная ткань в ее проеме. Зрелище... гипнотизирует. Словно кто-то только что прошел через нее. Или упал в нее. Словно кто-то смотрит на меня с той стороны занавеса. Кто-то, с кем я уже хорошо знаком. В первый раз, когда я встретился с Аркой, Гермионе пришлось уводить меня отсюда почти силой. А сейчас, я это прекрасно понимаю, никто меня силой не уведет, если я не оторвусь от неё сам. Это не в интересах Артура Уизли и Отдела Тайн.
— И что вы хотите — от меня? — наконец спрашиваю я, на миг отводя взгляд от Арки. Мне постоянно кажется, что еще немного, и за колышущимся занавесом я разгляжу того, кто стоит за ним...
— Мы хотим, чтобы ты посмотрел. И чтобы ты послушал. Ты ведь и раньше... слышал Арку, верно? А ведь тогда у тебя была только мантия. Мы хотим знать: что ты услышишь теперь?