Мерлин, какое счастье, что я так медленно соображаю! А то даже и не знаю, как я пережил бы всю открывшуюся мне глубину идиотизма нашего положения.
— Это значит, — говорю я, — что все это время она разгуливала здесь и слушала наши секреты и ничто не мешало ей их разгласить или действовать нам во вред?
— Ну, она-то об этом не знала. И пусть и дальше не знает, спать спокойнее будем.
— А ты давно об этом знаешь?
— Да вот, пока ты в отключке лежал после нашего визита в Министерство, и прочитала.
— И это значит, — снова говорю я, постепенно закипая, — что я мог бы не мараться об Империо сегодня, дать Рите улететь, а она бы все равно выжила?
Ох, идиот, импульсивный идиот, лишь бы непростительными пошвыряться, обидно-то как! Ну да ладно, большой мальчик уже, переживу как-нибудь.
— Гарри, — мягко зовет Гермиона. — Гарри, успокойся, пожалуйста.
А что я? Я спокоен же. Сижу, не истерю, не кричу, вещами не бросаюсь, в обморок не падаю. Мерзну только. Ой.
— Вот, так лучше, — вздыхает Гермиона, и изо рта ее вырывается пар. Это я, получается, чуть не заморозил кухню к чертям. Как мило. Меня можно вместо холодильника использовать, получается. Ну что же, тоже какая-никакая польза в хозяйстве, больше-то...
— Сам подумай, что бы с нами всеми было, если бы Рита вылетела из дома? Уж тогда-то она точно поняла бы, что Обетом не связана. Возможно, смогла бы выдать наш адрес. Возможно, начала бы печатать в прессе какую-нибудь гадость. Возможно, завтра нас ждал бы налет авроров. Или налет журналистов. Даже не знаю, что хуже.
— Кстати, — оживляется Джордж, — если мы ее отпустим, даже подчистив память Обливиэйтом, кто помешает ей немедленно начать публиковать какую-нибудь дрянь по мотивам собственных записей?
— Я как раз об этом думаю, — кивнула Гермиона. — Думаю, что никакого Обливиэйта вообще не надо. Надо просто заставить ее снова принести Нерушимый Обет, на этот раз настоящий и только о молчании. Установим срок лет в пять, а потом пусть публикует что хочет. Уж за возможность действительно все помнить она наверняка принесет Обет совершенно добровольно, без всякого жульничества с нашей стороны.
— Да у нас не просто гений, ты злой гений какой-то, — ржет Джордж.
— Хобби у меня такое — обставлять Риту, — довольно улыбается Гермиона. — Хоть по мелочи, а все радость.
Ничего себе мелочи.
— Значит так, злые гении. Вот вам ответственное поручение: разработать график дежурств, чтобы следить за Скитер. Неподконтрольная злоумышленница мне в доме не нужна. Мы вроде и так за ней следили — ну так будем следить больше. Это раз. Два — я голодный, как стая пикси, а мне еще в Нору, поэтому сворачиваем дискуссии, Джинни там вроде хотела меня ужином кормить, вот и пусть, я за.
— График, говоришь, — задумчиво тянет Гермиона, достает буквально из ниоткуда записную книжку и утыкается в нее.
— Ну я пошел тогда, — говорит Джордж. — У меня появилось новое важное дело, о котором вы, обалдуи, совершенно зря не подумали.
— Это какое? — больше из вежливости интересуюсь я.
— Дежурства — это все, конечно, мило, но не стоит забывать о том, что Скитер анимаг. Я иду варить репеллент. Как раз за три часа настоится, — говорит Джордж и выходит из кухни под наш восторженный хохот.
Мне кажется или мы действительно слишком много смеемся для не очень удачливых революционеров?
...должны быть артефакты
Я лечу. Водная гладь волнуется довольно далеко внизу, свежий солоноватый ветер дует мне в лицо, холодит кожу, бодрит, донося редкие брызги. Я чувствую себя словно проснувшимся от длинного тягомотного сна. Я даже не представлял, насколько мне надоело сидеть в стенах дома и перемещаться короткими перебежками, в смысле, аппарацией. Хватит уже, я все детство сидел взаперти, большую часть школьных каникул провел так же, и вот, пожалуйста, стоило победить Волдеморта — снова осел, сначала под арестом, а потом даже добровольно. Да сколько можно-то, надоело.
— Гарри! В третий раз прошу, закрой это чертово окно, холодно же! — возмущается Джордж прямо у меня над ухом. Я вздыхаю и закрываю окно. Джордж не в духе с самого утра. Я уже и сам не рад, что предложил ему составить нам компанию в этой поездке, и чувствую себя виноватым в его состоянии. Мог бы, конечно, и сам сообразить, что Джордж в последний раз летал на машине шесть лет назад, в компании Фреда, летали они меня же, между прочим, выручать, и неудивительно, если от этих воспоминаний ему поплохело.