— Да что вы? И что же мы вам должны? — изумляется Хоукворт. Я смотрю на мадам Боунс, она давно уже не вмешивается в мою речь, ни словом, ни жестом, но сейчас кивает, глядя мне в глаза. Еще бы. Я пока не сказал ничего такого, что мы не обсуждали с ней.
— Не мне вы должны. А народу Магической Британии. Немедленно выпустить из Азкабана всех, кто попал туда по решению Комиссии по учету магловских выродков, — я нарочно еще раз чеканю это слово. Пусть им стыдно будет, что допустили такое. Или хотя бы пусть им будет стыдно, что мне есть чем ткнуть им в носю — Реабилитировать прочих "неблагонадежных". Отменить все принятые с начала правления Пия Толстоватого законы, указы, постановления — единой пачкой, не глядя. Восстановить Хогвартс — на деле, а не на словах, учебный год вот-вот начнется! Выплатить компенсации тем, кто побывал в плену Упивающихся Смертью, был посажен в Азкабан, потерял работу или был вынужден бежать из страны. Мне, так и быть, можете не платить. Расследовать деятельность всех, кто входил в ту самую Комиссию, кто писал туда доносы и "разоблачал" сослуживцев, кто удержался на должностях министра, замминистра, руководителей отделов и так далее. Зачесть заслуги тем, кто поспособствовал падению режима Волдеморта, и учесть эти заслуги при вынесении приговоров. Например, пересмотреть приговор семейству Малфой.
— И вам тоже зачесть заслуги и авансом простить всё и навсегда? — кривится Шафик.
— Нет, — говорю я. — Меня можете судить. Мне все равно.
Потому что если мне не понравится приговор, я эвакуируюсь отсюда в один миг. Из страны выбираться придется подольше, но тоже ничего невозможного не вижу. Но вам я этого не скажу.
Я окидываю взглядом всех членов Визенгамота, не только первый ряд, но и второй, и третий. Жаль, я не знаю, кто есть кто, с кем именно из этих людей мы имели счастье переписываться. Поэтому теперь своих сторонников и противников я вижу только по глазам и лицам. Одни выражают одобрение, другие глубокую задумчивость. Некоторые — неприкрытую неприязнь. Причем, кажется, неприязнь эта вызвана не содержанием моей речи, а сами фактом: пришел тут какой-то юнец, ругается на них, чего-то требует. Как он смеет, да?
Их, этих недовольных, меньше. Их меньше, чем других. Проблема в том, что те задумчивые люди, которые сейчас напряженно что-то взвешивают про себя, могут прийти к каким угодно выводам. К любым. А голосование — неотъемлемый эпизод сегодняшнего представления. Правда, если оно пройдет не так, как я хочу, у меня есть кое-какие ходы про запас. Даже более зрелищные, чем просто поднятые руки.
— Кто за то, чтобы принять и одобрить ультиматум мистера Поттера? — негромко спрашивает мадам Боунс.
Шквал выкриков поднимается и резко стихает, приглушенный магической защитой от шума. Вверх поднимается первая рука.
...должно быть расследование
Под одобрительные комментарии Дамблдора я считаю поднявшиеся руки. Не точно, конечно, а так, навскидку. Половина. Потом больше половины. Потом примерно две трети. Если я не обсчитался, этого достаточно, чтобы надеяться, что самое важное я сделал. Мы победили большинством голосов. Но, конечно, не все так просто.
— Мы не должны сейчас этим заниматься, — продолжают наседать Хоукворт, Шафик и еще несколько неизвестных мне магов. — Все должно быть по процедуре! Сейчас у нас суд, у нас конкретный процесс, есть обвиняемые, есть обвинения. Пусть подадут запрос, и может быть...
Это они, надо думать, мстительно возвращают мадам Боунс ее "подайте на рассмотрение проект поправок" по поводу Воскрешающего Камня.
— Так вы воздерживаетесь? — уточняет мадам Боунс.
— Я против, — на несколько голосов заявляют они.
— Кто еще против? — мы считаем поднятые руки, и их гораздо больше, чем мне бы хотелось. Но все-таки, все-таки... большинство-то наше? — Отлично, голосование можно считать состоявшимся.
— Мы не имеем таких полномочий! Мы высший судебный орган! Мы не занимаемся вопросами законодательными!