— Значит, все-таки решил приберечь про запас, — трагически вздыхает Хорёк. — Учти, что заставить меня искренне и преданно служить ты не сможешь.
— Да и на фига бы мне оно?!
— А что еще? Остальные варианты ты сам исключил!
Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Я его не понимаю, он меня, похоже, в чем-то обвиняет.
Я сдаюсь первым.
— Кто-нибудь может мне объяснить, что за очередной слизеринский загон мы сейчас наблюдаем?
— Это называется "нежелание ходить в должниках", — приходит мне на помощь Ханна. — И, кажется, полная, абсолютная уверенность в том, что все и всегда спрашивают по счетам. А если не спрашивают сразу, значит, на потом приберегут, и будет только хуже. Проценты набегут.
Я трачу еще пару секунд на осмысление.
— Круто. Жаль, что я сам до этого не додумался.
— Ну давай, скажи мне еще, что я не прав, Поттер. Скажи мне, что ты сделал это для меня по дружбе!
— Нет, конечно, — фыркаю я. — Еще не хватало.
— Вот видишь...
— Во-первых, не для тебя, а для Снейпа. Во-вторых, не по дружбе, а за компанию. Так что за расчетом — тоже к Снейпу, на тот свет, ладно? А меня этим не напрягай. Со мной, кстати, ты рассчитался легендами о Дарах Смерти. Мне хватило.
Малфой глубоко задумывается — и дальше праздник течет практически без его участия.
Когда все начинают расползаться по комнатам, Малфой тоже встает было, чтобы... расползтись. Но останавливается около моего кресла.
— Знаешь, Поттер, странно как-то это всё.
— Что именно?
— Какой-то у нас с тобой незавершенный сюжет, что ли, — я молчу, потому что опять тупо переспрашивать не хочу, а понимать ничего не понимаю. — Когда вы меня вытащили, я был уверен, что теперь либо мы наконец-то друг друга убьём, либо... подружимся, наверно? — Неожиданный заход! Особенно если вспомнить, сколько наездов от Малфоя мне пришлось спустить под лозунгом "он скорбен головой и только что из Азкабана". — А в итоге ни того, ни другого. И что, и теперь через несколько дней я просто выйду отсюда — и всё?
— Не, не всё, — категорично заявляю я. — Раз ты теперь должен Снейпу, раз в полгода будешь мотаться со мной в Хогвартс, сжигать очередной его портрет. Не всё же мне одному отдуваться.
— Поттер, ну кто тебе сказал, что это нормально — отшучиваться на серьезные вопросы?
— Никто. Сам придумал. Спокойной ночи, Малфой. Прелесть в том, что у нас впереди много времени. Когда захотим, тогда и завершим сюжеты. Или не завершим.
* * *
Утром начинают сбываться... и хотел бы сказать, что самые мои смелые мечты, но нет: представления о минимально нормальном начинают сбываться, вот что. Приходят утренние газеты, а там, за вычетом истерики насчет "Гарри Поттер — страшный и ужасный подчинитель Даров Смерти" (кто кого еще подчинил, большой вопрос), много свежих новостей: массовая амнистия, кадровые перестановки, Боунс в качестве (пока что) исполняющей обязанности Министра, какое-то новое имя во главе Визенгамота (я даю себе слово непременно узнать, что за тип), отмены декретов, реформа Азкабана и — бальзам на мою душу — расследование против Ранкорна и Амбридж, все еще лежащих в Мунго, но теперь еще и под стражей.
Я в очередной раз возношу хвалу Мерлину, Снейпу, Перси и Джорджу с Гермионой, что никто то ли не докопался, то ли не захотел обвинять нас в том, в чем мы действительно виновны: в отравлении этих двоих. Боюсь, если бы дело дошло до этого, мне бы не хватило уверенности и незамутненности, чтобы отстоять свою моральную правоту. Но обошлось.
На передовице "Пророка" блистает Скитер, обо мне отзывается почти благосклонно, в смысле, с ужасом, но без грязи; намекает на страшные тайны Отдела этих самых Тайн, но ничего по делу не говорит — видимо, ссориться с невыразимцами не хочет.
Начинают прилетать многословные письма ребятам: судебные постановления, официальные министерские извинения, инструкции, куда подойти за конфискованным при аресте, назначение компенсаций.
Я разблокирую камин, чтобы все желающие могли с комфортом сходить домой или куда им надо, и гостиная начинает напоминать проходной двор.
Джордж ныряет в камин в ту же секунду, скороговоркой выпалив: "Я в магазин, вернусь к ужину".
Уходит домой Невилл, возвращается обратно в компании Августы Лонгботтом, они запираются секретничать на кухне, взяв с собой Ханну и почему-то тот самый цветок, который все это время бережно растил Невилл. Спустя минут сорок Августа отбывает, не забыв на прощание похвалить нас всех и велев Ханне заходить в субботу на чай. Ну то есть, по тону было ясно, что она не приглашает. Она ставит перед фактом.