Она достаточно взрослая, чтобы понимать: хоть какая-то жизнь лучше храмового костра. Или заточения в лечебнице. Тоже, между прочим, храмовой.
Обратно в Каледонию её бы не отпустили, поэтому она планировала… пыталась… хитрила и действовала втайне от дядюшки. Благо он был слишком обрадован свалившимся на него счастьем! Продала личные драгоценности, через давнюю подругу, вышедшую замуж за словенца, купила недвижимость, планировала её перепродать, но…
«Будем надеяться, что дела у их семьи идут уж вовсе прескверно, если она лишила меня последней надежды на свободу и шанса уехать отсюда. В ближайшее время!» – зло подумала Стефа, обламывая веточку, чудом избежавшую встречи с ножницами садовника.
Она в Гдыньске три месяца. Миленький такой городок, оживающий от дрёмы на курортное лето и опять погружающийся в тягучие сны о былом величии.
Листочки самшита она бросала на идеальную гладь дорожки, и в этом ей чудился вызов. Больше, чем прийти на вечер, где её не ждали. Пани Альжбета словно видела, как ей тесно в обществе, в котором важнее казаться, чем быть. Понимала, но осуждала. Если бы Стефа получила письмо хотя бы на час раньше, то она бы осталась дома, прислала бы потом букет с извинениями и коробкой пирожных.
– Ах ты, старая карга! – шипела девушка вполголоса. – Чтоб тебе пусто было! Хоть день проживи без нравоучений! И без тебя знаю, что делать и как!
Пани Альжбета большая охотница до корзиночек с кремом. И любила повторять: оставьте слова, захватите пирожные. А лучшие корзиночки из песочного теста с шапочкой белоснежного белкового крема, каплей вишнёвого варенья и кусочком мармелада продаются в кондитерской около рыночной площади. Рядом с бывшим королевским дворцом, где сейчас находится резиденция градоправителя, и театром, который уже несколько лет на реставрации.
А с паном Хоментовским она бы нашла как встретиться! Он же сюда месяца на три приехал. И, говорят, любит прогулки по центральному парку и по набережной. Стефания видела его однажды в компании прелестной пани, его жены, и молодого помощника, да не решилась подойти и, нарушив все приличия, заговорить.
А что сказать? «Ваши исследования по истории древнего мира столь смелы… Что вы думаете о расшифровке Розеттского камня месье Шампольоном, который предположил, что…» Ах да, девушки не должны читать ничего кроме поваренной книги и любовных романов!
Кстати, о разговорах. За тем поворотом, кажется, должен находиться розарий. Там уж точно есть небольшая беседка, в которой можно уединиться, и никто тебя не найдёт.
Розовые, малиновые и приторно белые розы, оглушали ароматом не хуже дурмана. Чёрт! А зонтик-то она забыла. А загар и румянец на всю щёку – это так вульгарно. Смешно даже!
Девушка плюхнулась на скамейку. Как всегда, в моменты волнения, её магия выходила из-под контроля. Светло-сиреневые огоньки то возникали, то исчезали между пальцами, касались шёлка платья, словно пробуя ткань на вкус.
Успокоиться. Нужно срочно успокоиться, пока она ещё может держать силу в руках. Неудачный каламбур! Как тут говорят в храмах? Магия в руках женщины разрушительна, и в первую очередь – для неё самой.
В таком состоянии нельзя показываться на людях. Увидят, поймут. И встречи с улыбчивыми и всё понимающими братьями в белых рясах не избежать.
Надежда побыть в одиночестве и навести порядок в мыслях и эмоциях не оправдалась. Стефа никого видеть не хотела, а уж Божену с её спутником и подавно.
Божена! Тень пани Альжбеты без всякого намёка на собственное мнение и индивидуальность. Хотя, может в Словении именно такие девушки, да ещё и с приличным приданым – не обделит же пани свою воспитанницу? – имеют все шансы устроить судьбу наилучшим образом. Стефа пробовала с ней поговорить, но… О чём? Об очередной проповеди в Храме, которые Боженка могла цитировать дословно? Всех остальных тем длинноносая паненка профессионально избегала.
– Погода нынче тёплая.
С кем это она? Блеет, как коза.
Если бы не страх быть обнаруженной, то Стефа выглянула бы из-за увитой плетущимися розами перголы и наверняка обнаружила бы, что девица то краснеет, то бледнеет, и глаза поднять боится. И платочек теребит. Непременно кружевной и до противности белоснежный.
– Да, нынче боги к нам благосклонны – этот глубокий мужской голос любая особь женского пола от шестнадцати до шестидесяти, проживающая в окрестностях Гдыньска, узнала бы сразу. Стефания тоже забыла, как дышать. – Но небо сегодня уступает в синеве вашим глазам, прелестная пани.