— Нет. Да, Вика?
— Конечно, конечно, — подтвердила она.
…Так начались для Сергея и Вики радостные дни.
С утра они уходили на пляж. Михаил Ефимович, работавший заместителем главного врача одного из санаториев, устроил им пропуск на санаторский пляж. Здесь было значительно меньше народа, чем на городском, и чище.
На Вику сразу обратили внимание санаторские любители женской красоты.
— Видел новенькую? — говорил один другому. — Вот это девушка!
— Да, просто люкс. Просто с картинки. Длинноногая, с высокой талией.
— А бюст! — поддержал другой.
— Одна?
— Да нет, вот с тем парнем. Говорят, муж.
Вика вела себя холодно-вежливо с пляжными поклонниками. С одним наиболее настойчивым ухажером Сергей чуть не подрался. Но все это были мелочи по сравнению со щедростью солнца и синего моря. Плавали вдвоем до буйка, а порой, обманывая бдительность спасателей, дежуривших на берегу, и дальше.
Обедали они в кафе, на углу двух улиц, после трех часов, когда оно, забитое до отказа в обеденные часы, пустело. Здесь стоял полусумрак и было относительно прохладно. И они, прокаленные солнцем, просоленные морем, с нетерпением поглощали еду. Потом шли на квартиру, защищенную шторами от солнца; ими быстро овладевал сладкий послеобеденный сон. Проснувшись, обязательно обнаруживали на простынях крупинки пляжного песка.
На столе красовался натюрморт из яблок, персиков, винограда, тщательно отобранных и купленных на базаре Викой.
— Попробуем дары юга — предлагала она.
Дары поглощались, потом они снова шли к морю, а вечером в летний кинотеатр или концертный зал, а то просто гуляли по набережной. На танцы не ходили: Сергей танцевал плохо, стеснялся.
— Роскошная у нас с тобой жизнь, — говорила Вика, — подольше бы.
Ездили на экскурсии по древнему и всегда удивительному Крыму.
Однажды они были в Музее Грина в Феодосии, а потом в его домике в Старом Крыму.
Сергей любил Грина. Он тихо ходил по домику, незаметно для экскурсовода притрагивался к предметам; думал, как вещи, их сочетание в пространстве этих побеленных комнаток отражают душу человека, которому они принадлежали.
Вике было любопытно, но и только, и, когда они вышли из домика, она спросила мужа:
— Почему ты такой молчаливый?
— Я побывал у Грина. Тебя разве ничто не тронуло?
— А что именно?
— Ну атмосфера его жилья?
— Домик как домик. Увидела, где жил писатель Грин. Что больше? Приеду и расскажу: была в Севастополе, Ялте, Бахчисарае и в этом месте.
— Ты его не читала?
— Нет.
— Поэтому так говоришь.
— Всех невозможно прочесть, — в голосе Вики появились нотки раздражения.
— Но Грин — это не все, он — один из небольшого ряда исключительных писателей, — продолжал Сергей, не обращая внимания на ее реакцию.
— Я не собираюсь, как ты, стать журналисткой, — сказала она, накаляясь.
— При чем здесь это — журналист не журналист. Не обижайся, пожалуйста, просто, на мой взгляд, прочтение Грина входит в минимум, необходимый среднекультурному человеку.
— Вот и женился бы на Соньке! — окончательно вспылила Вика.
— Ну зачем так! Я люблю не ее, а тебя, — сказал он искренне.
Обезаруженная признанием, Вика промолчала, а потом довольно спокойно сказала:
— Я просто воспитана по-другому. Я не очень-то много читала.
— Вика, слушай, это можно наверстать.
Потом они сели в экскурсионный автобус. Он повозил их по Старому Крыму вдоль белостенных домиков под красной черепицей. Малолюдье и тишина городка умиротворяли. Молодожены, забыв про ссору, сидели обнявшись. Автобус выбрался на Симферопольское шоссе и повез их в Феодосию.
С помощью пятнадцатилетнего Левы, похожего на отца, а ростом уже выше его на полголовы, Сергей познакомился с местами, где бывал Придорожный в городе.
На Карантине — окраине Феодосии в верхней части города — Лева сказал Сергею:
— Вы знаете, говорят, что здесь в основном ничего не изменилось. Как было до революции, так и осталось.
Сергей с Левой ходили по кривым и крутым улочкам, плохо, а то и вовсе не мощенным, с одноэтажными приземистыми домиками под красной черепицей, побеленными, порой крашенными светло-голубой краской, иногда со ставнями на маленьких окнах, как бы смотрящих исподлобья. Заходили в тесные дворики с металлическими умывальниками, прибитыми к забору над эмалированными тазами или оцинкованными корытами; в иных двориках рос виноград; снова выходили на улицы с редкими фонарями, нечастыми прохожими. Кое-где паслись куры, попадались бездомные собаки.