Даже вот в газетах всё пишут, что мы должны удовлетворять свои потребности, значит, приобретать вещи. Когда же человек обеспечен всем, дома у него достаток и глаз радуется обстановке, одежде, в холодильнике полно, вот тогда и книжку можно почитать, в театр сходить.
Ну вот, Сережа, объяснила все как могла, но честно и откровенно, как говорится, без дураков. Может быть, ты и погорюешь, мне бы, конечно, этого хотелось, но поймешь, что я права.
Прощай, Сержик. Не поминай лихом. Вика».
…Валентин Васильевич сейчас же лично позвонил директору «своего» ресторана, попросил забронировать ему отдельный кабинет со столиком на двоих.
— Валентин Васильевич, не сомневайтесь, — ответил директор, — все будет в лучшем виде.
Звягинцев предчувствовал, что свидание с Викой будет не рядовым, а переломным в их отношениях. Если она, отказавшись принять от него кольцо, соглашается увидеться, значит, готова продолжать встречи. Звягинцев понял, что Вика не из тех, кто готов ко всем услугам (он в женщинах разбирался), и при всех своих достоинствах, влекущих к ней мужчин, относится к себе с уважением. Для жены, а Звягинцев смотрел на нее именно так, — это качество первостатейное.
Хотя он был и увлечен ею, впервые в жизни, по-настоящему сильно, трезвый расчет, присущий его холодному уму, действовал четко. Увлеченность увлеченностью, но Валентин Васильевич прикидывал, что даст этот брак для карьеры. Говорят: жена мужем красна, но ведь и жена красит мужа.
Молоденькая, хорошенькая, неглупая — престижно иметь такую жену. Он выглядел старше своих лет, и на его фоне она будет казаться совсем молодой.
Вика должна работать на благо семьи. Он что-нибудь придумает для нее. Инициативы Валентину Васильевичу не занимать. Сейчас она медсестра. Это не дело: ничего не дает. Надо сделать из нее косметичку, устроить в модный салон. Там она завяжет узелки знакомств с руководящими дамами, с дамами руководящих мужей. Появятся новые трамплины для его карьеры. Должность директора института — не предел. Звягинцев чувствовал в себе силу стать заместителем министра, а там… Жизнь — великий комбинатор, такие ситуации преподносит… Можно и министром стать.
…Вику и Валентина Васильевича встретил метрдотель у входа в зал ресторана и проводил в отдельный кабинет.
— Всегда рады вас видеть, Валентин Васильевич. Стол накрыт. Все в лучшем виде. Ваша прекрасная дама и вы будете очень довольны.
— Петр Никитович, у нас с вами старая дружба, и я не сомневаюсь, — сказал Звягинцев.
Стол, как писали в старых романах, ломился от яств. Со вкусом и удобно были расставлены блюда холодной закуски: розовая семга, белая с матовым оттенком севрюга, кетовая икра — ее красные зернышки плотно заполняли низкую вазочку, белые мешочки яичного белка, начиненные черными крупинками зернистой икры на небольшом продолговатом блюде, тонкие ломти сизо-розовой ветчины, лежащие внахлестку на тарелке, рыбный, овощной и мясной салаты… Это разноблюдье возглавлялось бутылками «чинзано», сибирской водки и боржоми. Хрустальные рюмки и фужеры неярко поблескивали в приглушенном освещении кабинета.
Валентин Васильевич подошел к столу, слегка отодвинул стул:
— Прошу вас садиться, Вика.
Сам сел напротив. Вошел официант — спортивного вида блондинистый молодой человек в белой безрукавке с черной бабочкой:
— Добрый вечер, Валентин Васильевич! Будут ли какие пожелания?
— Все отлично, Геннадий.
— Уж мы постарались, Валентин Васильевич. С водочки начнете?
— Да, пожалуй.
Геннадий отработанными, точными движениями наполнил рюмки и спросил:
— Боржоми?
Звягинцев кивнул, и в фужерах запузырилась минеральная вода.
Вика и Валентин Васильевич остались одни.
— Мне хочется выпить за нашу встречу. Вы сделали мне замечательный подарок, согласившись увидеться со мной.
— И вам спасибо. Вы очень внимательны.
И пошло, поехало…
А когда Звягинцев увидел запламеневшие Викины щеки, растянутые в полуулыбке полные, чуть вывернутые губы, почувствовал ее раскованность, он сказал:
— Вика, мне хотелось бы частых встреч с вами. — Он привстал, перегнулся к ней через стол и, смотря в упор, закончил: — Даже ежедневных. Вы меня понимаете?
Она опустила глаза и ответила:
— Понимаю.
Не меняя своей наступательной позы и еще больше подавшись к ней, он сказал:
— Слушайте, давайте бросим все это, — Звягинцев показал глазами на стол, — и продолжим наш вечер у меня. А?
— Валентин Васильевич, прошу вас: не надо. Здесь так хорошо нам, — сказала Вика с мягкой просительностью. — Прошу вас.