Худощавый, узкоплечий человек с печальными глазами протянул руку и поздоровался с приезжими.
— Как, Коля, с машиной, порядок? — спросил Дворецкий.
— Все в норме, Аркадий Ефимович.
— Тепло у вас, — сказала Вика.
— Градусов двадцать, — подтвердил Николай Иванович.
Люди на перроне были в костюмах, у тележки с мороженым стояла очередь. Все двинулись на привокзальную площадь к машине.
Площадь пестрела разноцветными куртками многочисленных туристов, пытавшихся втиснуться в подходившие друг за другом автобусы. Лыжи в руках туристов довольно странно выглядели на фоне стоящих на краю площади пирамидальных тополей, выбросивших зеленые ноготки первых листочков. Вика взглянула на эту картину и подумала, что, приехав сюда с Сергеем, тоже душилась бы в этой толпе. Боже мой, как славно, что избежала этого! Она взяла мужа под руку и сказала:
— Как хорошо!
— Что?
— Все.
Машина оставила городок и вырвалась на равнину. Проскакивала какие-то селения, потом дорога стала полого подыматься к предгорьям и постепенно втянулась в долину реки Баксан. Ее бурлящий шум слышался слева. Появились обступающие долину горы. Вскоре шоссе оказалось в узкой горной теснине. Началось собственно Баксанское ущелье, горы которого то отходили от дороги, то угрожающе сдвигались.
— Смотрите налево! — вдруг воскликнул Дворецкий. — Вон одна из вершин нашего кавказского великана — Эльбруса.
Вика и Звягинцев повернули головы. В межгорье, в ближней дали, на фоне чистейшей голубизны неба увидели мощный белый конус.
Вскоре машина остановилась у подъезда гостиницы «Иткол», стоящей перед темно-зеленой горой с пятнами снега. Фасад здания, казалось, состоял из одного стекла.
Дворецкий направился в гостиницу, попросив остальных обождать в машине. Минут через пять он вернулся в сопровождении служителя в униформе.
Шофер открыл багажник, служитель извлек оттуда два чемодана.
— Пожалуйста, за мной. У вас трехкомнатный «люкс».
В холле слышалась немецкая и английская речь. Двое мужчин проводили Вику долгим взглядом. Один из них коротко бросил что-то по-немецки. Звягинцев улыбнулся и сказал Вике:
— Это о тебе. Говорит: красивая женщина.
Поднявшись на третий этаж, швейцар внес вещи в номер и пожелал:
— Приятного вам отдыха.
Звягинцев дал ему три рубля на чай.
Дворецкий сказал:
— Роскошный номер.
— Вашими усилиями, дорогой Аркадий Ефимович. Спасибо вам за хорошее дело.
Звягинцев протянул руку Дворецкому, и тот поспешил пожать:
— Рад, Валентин Васильевич, что вам нравится. Если не возражаете, Николай отвезет меня обратно в Минводы, там он заночует у родственников, а утром, часам к одиннадцати, будет у вас. Машина в вашем распоряжении на весь срок пребывания здесь.
— Чудесно, чудесно, Аркадий Ефимович, — сказал Звягинцев. — Ну до встречи в Москве.
Они попрощались.
А номер действительно был роскошным: большая прихожая, гостиная, спальня, кабинет. Во всех комнатах пушистые ковры серо-зеленых тонов. В гостиной круглый полированный стол в кольце мягких стульев с золотистой обивкой, у стены полированный сервант — сквозь его стекло сверкали своими гранями хрустальные бокалы, белел фарфоровый сервиз, в углу немо стоял цветной телевизор, готовый в любую минуту ожить; в спальне — две широченные, поставленные рядом кровати, в углу косо стоял низкий туалетный стол с зеркалом и мягким пнем пуфа, напротив у стены — вместительный полированный гардероб светло-коричневого цвета и два невысоких покойных мягких кресла; в кабинете — двухтумбовый письменный стол, приглашающий сесть за него в вертящееся черное кресло. Во всех комнатах на видных местах стояли телефонные аппараты.
— Боже, боже, какая роскошь! — говорила Вика, переходя из комнаты в комнату.
Но особенно поразило ее то, что в номере две ванные комнаты. Ванны голубого цвета, пол и стены выложены узорчатой метлахской плиткой, на полу — цветные губчатые коврики, блестели никелем краны, шланг и лейка душа.
Вике не хотелось уходить из этого кафельно-никелированного уюта.
— Можно, я приму ванну?
— Конечно. И я тоже.
— В нашей новой квартире тоже так будет?
— Обязательно.
После ванны они отдыхали в креслах спальни. Раздался мелодичный телефонный звонок:
— Добрый день, Валентин Васильевич! Говорит администратор. Вы желаете пообедать у себя или спуститесь в ресторан?
— Пожалуй, у себя.
— Сейчас к вам поднимется официант.