— Конечно, знал, — нервно сказал Генри.
— А Джулия? — настаивал Томас. — Она тоже знала?
— Да… Да, да, да! — нетерпеливо выпалил Генри. — Почему, ты думаешь, она поспешила перенести свадьбу на Рождество? — усмехнулся он. — Она не хотела, чтобы что–то помешало моему браку с Эйлин.
— А ребенок от другой женщины, несомненно, помешал бы, — с горечью проговорил Томас.
— Эстер забеременела по собственной глупости, — безразлично заметил Генри. — Она не сказала мне, что по религиозным соображениям не принимает противозачаточных средств. И по той же причине отказалась избавиться от ребенка, — с отвращением добавил он. — Эта дуреха была… О–о–ой! — Язвительная тирада Генри была прервана глухим звуком удара, за которым последовал треск упавшей на пол мебели.
Томас ударил брата! Мэри не видела, что происходит, но ей и без того все было понятно. На месте Томаса она поступила бы так же. Эстер ждала от Генри ребенка, а для него это было всего лишь неудобством, чем–то, от чего нужно избавиться…
— Ты выбил мне зуб, подонок! — изумленно пробормотал Генри, очевидно пытаясь подняться на ноги.
— Благодари Бога, что всего лишь один! — яростно процедил Томас. — На самом деле мне бы хотелось разорвать тебя на куски и вышвырнуть вон! Ты позоришь имя Тэлфордов, и я хочу, чтобы ты убрался из этого дома…
— Ты не можешь этого сделать, Томас, — со злорадством заверил его младший брат. — Отец совершенно ясно написал в завещании, что, хотя дом принадлежит тебе, моя мать имеет право жить здесь до своей смерти…
— Она умирает, Генри, — просто сообщил Томас.
За этим заявлением последовало гробовое молчание, и Мэри могла только представить потрясение Генри. Она тоже была потрясена!
— Ч–что ты сказал? — Голос Генри звучал так, словно Томас еще раз ударил его, но на этот раз не физически, а эмоционально.
— Джулия умирает, — грубовато повторил Томас. — У нее рак в последней стадии. Она знала об этом и именно поэтому стремилась ускорить твою свадьбу. Хотела, прежде чем умрет, увидеть тебя женатым.
— Но… Я… Ты… Я не верю тебе, Томас, — упорствовал Генри.
— Твое право, — устало проговорил Томас. — Но Джулия собирается сама сказать тебе об этом, когда ты придешь в больницу.
Они опять замолчали, и Мэри могла только догадываться о замешательстве Генри. Эгоист до мозга костей, он, возможно, лишь к матери испытывал искреннюю привязанность.
А теперь она умирает… Неудивительно, что Генри не может в это поверить. Мэри и сама с трудом в это верила. Да и во всем подслушанном ею разговоре было много невероятного. Хотя теперь нашлись ответы на многие вопросы…
— Я должен поехать к ней, — как–то отстраненно пробормотал Генри.
— Да, она ждет тебя, — согласился Томас.
Раздался звук шагов, направлявшихся к двери, но, прежде чем открыть ее, Генри, видимо, приостановился.
— Не знаю, как тебе удалось разузнать про Эстер и ребенка, — со злобой бросил он, — но это по–прежнему не твое собачье дело!
— Кто–то же должен поддержать несчастную, пока она носит твоего ребенка, — без обиняков заявил Томас. — И не забывай о том, что я сказал тебе раньше: ты можешь по–прежнему навещать Джулию вплоть до ее смерти, а потом я не хочу тебя больше здесь видеть.
— Когда я женюсь на Эйлин… и на всех деньгах Маклофлинов, мне больше не нужно будет приезжать сюда! — торжествующе заявил Генри и, выйдя из библиотеки, резко захлопнул за собой дверь.
Мэри затаилась в кресле, разрываясь между желанием подойти и успокоить Томаса и боязнью вызвать его неудовольствие тем, что подслушала этот очень личный разговор двух братьев.
Генри оправдал все ее худшие ожидания, и даже более того. Он ни во что не ставил тот факт, что в результате его отношений с Эстер был зачат ребенок. А как, должно быть, больно было узнать Томасу, что Эстер тоже предала его с Генри! Неудивительно, что…
— Вы уже можете выйти, — мягко произнес Томас.
У Мэри перехватило дыхание — с уходом Генри он мог обратиться только к ней. Выходит, Томас знал, что она сидит в этом кресле с широкими подлокотниками. Но как давно?..
— С того момента, как мы вошли в библиотеку, — сухо сказал Томас. Нетрудно было догадаться, о чем она думает, в панике не решаясь показаться из–за кресла. — Я бы где угодно узнал ваш запах. Кроме того, я заметил вашу макушку, прежде чем вы успели утонуть в кресле, — поддразнил он, несмотря на невероятную усталость, по–прежнему звучавшую в его голосе.
Значит, Томас с самого начала знал, что она здесь! И Мэри даже боялась подумать о том, почему он не разоблачил ее…