На побережье в единоборство со смерчем тотчас вступили десятки тысяч хорошо организованных, умело нацеленных оперативным штабом людей: моряки и солдаты, монтеры и железнодорожники, пожарные, строители, врачи… Здесь, в горах, отрезанные от жилья, лишенные связи, не имеющие никакого опыта борьбы со стихией, его встретили пятьдесят три туриста, которым внезапно выпала тяжкая доля побороть слепую силу природы не в песне, а в жизни.
Наступила критическая минута принимать немедленное решение. Отдать приказ, которого ждали растерявшиеся, испуганные люди. Приказ, очевидный даже тогда, в панике и смятении: вернуться назад, по тропе, которую еще не успело занести снегом (от леса туристов отделяло всего каких-нибудь триста метров). Это был знакомый, только что пройденный путь, по которому в первую очередь и могла прийти помощь.
Но вместо этого единственно правильного приказа был отдан иной: спускаться к другому лесу — по заросшему кустарником склону. В неизвестность незнакомым путем… Впрочем, местным жителям этот обрыв хорошо известен. И обрыв, и ручей, текущий внизу, они окрестили зловещим словом «Могильный» — именем, которое говорит само за себя.
Ни туристы, ни инструкторы ничего про Могильный не знали. Сафронов отдал приказ, и ему тотчас повиновались: последний приказ, имевший реальную силу. Больше никто уже не слушал инструкторов, даже тогда, когда их распоряжения были точны и разумны. В пурге туристы растеряли друг друга. Ураганной силы ветер глушил их голоса. Ноги скользили по снегу. Колючий кустарник не давал возможности найти опору рукам.
Цель, казалось, была уже близка, когда в пропасть сорвался Семен Рожанский. Он чудом застрял на крохотном уступе: за ним была крутая, почти отполированная скала, под ним — глубокая бездна. «Сеня, — крикнул ему его друг Николай Загорянский, забойщик из Кадиевки, — я сейчас…» — «Коля, не надо, — отозвался Рожанский, — засыплешь меня и свалишься сам. Когда устроитесь, кинь мне веревку». — «Хорошо, Сеня, — кричал Загорянский, — вот костер разведем и вытащим тебя. Ты продержишься, Сеня?» — «Продержусь!.. — донеслось снизу. — Не волнуйтесь, я продержусь!..»
Спуск занял часа полтора. Выбившихся из сил, продрогших людей внизу ждала преграда: тот самый Могильный ручей, который вздулся от потока воды и превратился в грозную реку, с дьявольской скоростью несшую не только стволы деревьев, но и огромные каменные глыбы.
Группы номер девяносто три больше не существовало. Были разрозненные группки людей, отрезанные друг от друга водой, лавиной и лесом, мятущиеся среди пурги в поисках хоть какого-нибудь навеса.
Добравшись наконец-то до леса, инструкторы увидели, что с ними всего лишь человек двадцать. Остальные отстали. Один из инструкторов — Ольга Королева ослепла от снежной сечки. Другой — Алексей Сафронов — отправился на поиски отставших. Ему удалось найти только троих.
Надвигался вечер. Метель все еще не прекращалась. Ни на туристах, ни в их рюкзаках почти не было теплых вещей. Легкая одежда превратилась в ледяную коросту. Каждое движение причиняло боль. Спички, беззаботно брошенные в рюкзаки, отсырели: ушли часы, прежде чем кое-как удалось разжечь костер. Никому не хотелось идти за сучьями — только бы стоять, не двигаясь и заткнув уши…
Из тех, кто, ища спасения от урагана, устремился к лесу по склонам обрыва Могильный, лишь половина собралась ночью у чуть тлеющего костра. Кто половчее, оказались ближе к огню и локтями отталкивали других, пытавшихся к нему пробиться.
Костер быстро затух. Еще больше похолодало. Даже здесь, за стеною густого пихтарника, не унимался снежный ветер. Где-то рядом, на другом берегу ручья, так и не успевшие соединиться с основной группой, обессилевшие туристы, накрывшись клеенкой, легли на рюкзаки и, тесно прижавшись друг к другу, заснули. Эта роковая ошибка стоила четырех жизней.
Утром Сафронов с пятью туристами пошел искать пастуший балаган. Этот крохотный домик без окон стоял на голом плато метрах в двухстах от туристской тропы. Сейчас все замело снегом, не осталось ориентиров, и все-таки Сафронов сумел добраться до цели.
Практически было мало надежды на то, что в балагане есть люди. Когда близится непогода, животные чуют беду и сами спускаются вниз, а с ними, естественно, и пастухи. Так случилось и на этот раз: старая корова Машка еще под вечер 9 сентября стала тревожно мычать, увлекая за собой стадо с альпийских лугов. Но в гуртах, которые опекали пастухи Виктор Острецов и Владимир Крайнев, Машки не оказалось — только неопытные молодые бычки. Их неопытность спасла много человеческих жизней. Когда налетел ураган, спускаться уже было поздно: Острецов и Крайнев остались в своем балагане. На них и вышел Сафронов утром 11 сентября.