— Господа, а что все-таки происходит? — меняясь в лице, брат обращается к полицейским с налетом стали в голосе. И оставив нас стоять в стороне, двигается в сторону одного из офицеров, записывающего что-то в своем протоколе.
— Ваш отец проедет с нами до выяснения всех причин, — безэмоционально отвечает на его вопрос полицейский, не отрываясь от письма.
— Каких причин, сэр? — вопросительно вскинув бровь, переспрашивает недоверчиво брат. — Его семья не имеет права знать, что происходит? — уточняет он, сверля полицейского настороженным взглядом. — Так вы предпочитаете работать?
Услышав эмоциональный вопрос, полицейский резко поднимает глаза на Маэля и выпрямляется, расправляя широко плечи.
— Маэль!.. — шепотом восклицаю я, мысленно призывая его быть чуть сдержаннее.
— Это что же такое творится... — тихо шепчет мать, на мгновение отрываясь от меня. — Как же нам теперь смотреть в глаза людям? Ведь скоро благотворительное мероприятие, и как же нам быть, дети?
От ее вопроса мне становится холодно. Не физически. Где-то глубоко внутри на душевном уровне. Эти интонации в ее словах мне хорошо знакомы. Я отчетливо улавливаю связь между этим вопросом и ее мыслями. Независимо от того, как сильно мама любит отца, она всегда будет стремиться быть идеальным образцом для других. Наша семья перманентно оставалась в стороне от грязных скандалов, никогда не подвергалась подозрениям во лжи и, конечно, не имела ничего общего с нарушением законов. Но сегодняшнее событие нанесло тяжелейший удар по всем нам. Удар, к которому никто не был готов.
— Все будет хорошо, мама.
Закрыв дверь за полицейским, Маэль возвращается к нам в гостиную с хмурым выражением на лице.
— Надо позвонить дедушке, — торопливо сообщает он, проходя в кухню, где наливает себе стакан воды. — Он все уладит.
— О, Маэль, — мама поворачивается в его сторону, отрицательно качая головой, — его отец должен узнать об этом в последнюю очередь… — с тревогой в голосе причитает она, улавливая серьезные намерения в словах сына.
— Ты хочешь, чтобы отца посадили? — отпив воду из стакана, вопросительно бросает он в ответ.
— Маэль, что ты такое говоришь? — она бросает на него полный недоумения взгляд. Это простое недоразумение, ошибка!
— Новость об этом простом недоразумении может разлететься по всем новостям до наступления полудня, — складывая руки на груди, продолжает убеждать ее брат. — А чертовы журналисты никогда не дают шансов на объяснения.
— Да… да… — мама вдруг резко меняется в лице, вытирая слёзы. — Ты ведь абсолютно прав, Маэль… С этим надо немедленно разобраться, — причитает она вполголоса, направляясь в сторону лестницы. — Журналистам я не дам ни единого шанса написать об этом. А вы, — она оборачивается к нам, — не говорите никому о случившемся за пределами дома. — И сохранив за собой шлейф таинственности, мама молчаливо ретируется из гостиной, оставляя нас с братом наедине.
— Видимо, с успокоительными я все же переборщил… — шепчет Маэль ей в спину. — Эва, ты ведь тоже считаешь, что нам стоило сообщить дедушке? — проводив пустым взглядом уходящую мать, брат отвлекает меня своим вопросом от собственных мыслей.
— Да, Маэль, может, ты прав, — согласно киваю.
— Ладно, — на выдохе произносит он, опираясь на барную стойку локтями и вдумчиво всматриваясь в окно. — А что, если отец действительно замешан в этом? — после небольшой паузы спрашивает Маэль, резко метнув неоднозначный взгляд в мою сторону.
— Маэль… не начинай даже... — тихо шепчу я, закрывая лицо руками. — Я не хочу даже размышлять об этом. — Отвратительное чувство тянущей боли сжимает сердце. — Не будем усугублять нашими предположениями и без того тяжелую ситуацию. Надеюсь, днем отец вернется и объяснит все.
Маэль не произносит ни слова в ответ. Его взгляд устремлен в окно, где начинает накрапывать дождь, отбивая каплями мелкую дробь по подоконнику. Спустя несколько секунд в окна влетает шквальный ветер, а затем начинается ливень, приглушающий своим шумом все тревожные мысли.
Глава 7
Несмотря на раннее утро, Бонд-стрит пульсировала жизнью и сияла от ярких вывесок модных домов. Люди спешили на работу, оставляя припаркованные машины неподалёку от центральной улицы, предугадывая вечерние пробки.
Попросив водителя такси остановиться возле дома с четной нумерацией, Дженн ещё раз заглянула в экран телефона, где была подробная инструкция. Каждый пункт в ней вызывал у девушки непреодолимое чувство злобы и неукротимого бешенства. Однако в то же время в ее душе теплилась надежда, что в скором времени она покончит с этим раз и навсегда.