- Да, ты права, - отвернулась Таня, - и холодильник нужен, и сарайчик нужен… Знаю, но рук не хватает, денег тем более.
Отец, Геннадий Андреевич, приезжал к дочерям несколько раз, привозил макароны в бумажных мешках, стиральный порошок, тоже в мешках, консервы.
- Пап, где ты это достал? – недоумевала Ира, разрезая десятикилограммовый мешок со второсортными рожками. – Что за гадость, всё переломано, цвет отвратительный! Такое только собакам! Наши и есть не станут.
- Мать с комбината выписала, каждому по мешку. Нормальные рожки, мы едим, - удивился Геннадий Андреевич. - В такие времена выбирать не приходится.
Валентина Семёновна умудрилась продать свой мешок, спирт Рояль купить и дочерям передать. Знала, в деревне это самая твёрдая валюта.
- Не вези больше всякую дрянь! За порошок спасибо, но свекруха запаслась ещё с лучших времён.
Отец пожал плечами; они с матерью старались как лучше, а вышло, как всегда.
А Таня рада всему! Макароны дети всегда любят, тем более они давно их не покупают, сами лапшу режут с Наташей.
- Спасибо, пап! И матери передай, особенно за порошок, мы давно мыло строгаем в машинку.
- Он немного влажный, одной глыбой, но пенится хорошо, мать стирала.
- Пап, ты не представляешь, как выручил нас, - нам всё же легче. Поесть у нас есть, а вот с остальным беда, всего не накупишься в городе, да и не всегда день удачный на рынке, бывает, за место заплатишь, а ничего не продашь. Только и остаётся, что на дорогу домой.
Отцу было жалко Таню. Он совал ей деньги, но она отказывалась. У кого брать? Мать и так всегда прижималась, а теперь и вовсе на хлебе и воде сидят, думала Таня. Геннадий Андреевич очень помогал дочери по хозяйству: чинил всё, что можно починить, дрова вместе пилили на зиму, картошку копать всегда приезжал.
- Володька не объявлялся? – спросил он у дочери. Они распиливали ствол сухого дерева на козле: Таня с одной стороны, отец - с другой, мальчишки дружно таскали пеньки в сарай.
- Нет. Чего ему объявляться? Пьёт как не в себя! Свёкор уж сколько раз ездил на ферму разогнать этих алкашей проклятых, а ему всё нипочём. На другой день опять собираются.
- Неужели про детей не вспоминает? Мимо ведь проезжает каждый день. Наташка любимицей его всегда была, - удивлялся отец.
- Не-а…
- У Ленки там своих двое! Говорят, гоняет его, орёт, как бешеная, на всю улицу. Ну и поделом ему! Он ведь с отцом умудрился поругаться и обматерить его по-пьяни. Совсем опустился.
- Ох, Таня, ну и мужик тебе достался…
- Сама я его выбрала, папа! Сама! - разочарованно улыбнулась Таня. - На нём ведь не написано было, что пить и гулять будет… Ни на ком не написано. Пап...?
- Что?
- Как мама? Почему не приедет никогда, я-то, сам понимаешь, не могу: детям учиться надо, кто на хозяйстве будет? Решили мы с Наташкой ещё одну корову завести, туго совсем с одной.
- Правильно мыслите, дочка, сейчас многим главное - поесть. Мама… Мама ногами болеет, порою встать с постели утром не может, зовёт меня. А встанет - всё по стеночке да по стеночке, до туалета, до кухни. Может, и вовремя с работой так вышло– размышлял Геннадий Андреевич. – Переживает сильно о тебе, о Мише.
- А Ира?
- Что Ира? У Иры и так всё хорошо. Колька, смотрю, в фермеры подался, ещё лучше живут, чем при колхозе…
- Да нет! Это она пыль в глаза пускает. Одни убытки у этих фермеров! Техника старая, на мазут и солярку не хватает, в этом году половину урожая град выбил весною. Жалко Кольку и тётю Люсю, своё продают, чтобы новое хозяйство поднять.
- Выпивает? - напрягся отец.
- Колька всегда пил, - остановилась Таня, разогнувшись от пилы. - Ирина любит компании собирать, друзей много завела в деревне, она всегда знала с кем дружить, чтобы в люди выбиться. В последнее время с Митей и Шурой у неё не ладится, ну это уж их дело.
- Ты права, Ирка у нас как мать! С ней лучше не спорить.
Потом дед колол дрова, мальчишки выкладывали их вдоль стены у дома, Санька тоже на подхвате. Мать ушла в дом помочь дочери с обедом, сумки отцу собрать.