- Нормально пережила, - спокойно ответила она, положив локти на большой круглый стол. На кухне у Татьяны пахло молоком, душный ветер колыхал прозрачные занавески на ромбовидных окнах. Они вдвоём, две сестры.
На улице, звеня цепью по проволоке, пробежал через весь двор Шарик; залаял на кого-то у калитки, затем лениво обернулся в сторону будки и упал, прямо там, растянувшись на тёплой зелёной травке.
Таня достала банку домашнего красного вина, немного мутного на дне, поставила пару бокалов, ушла в дом поискать в холодильнике, чем закусить горе-горькое. Ирина отодвинула бокалы и вместо них поставила две глубокие керамические кружки в крупный горох.
- Тань, не суетись, давай выпьем, - громко сказала Ирина в прохладу дома.
Таня принесла кусок отварной курицы, домашний сыр на тарелочке. Ирина уже налила и выпила залпом одну кружку вина, не дожидаясь сестры.
- Даже так?! – удивилась Таня.
- Чего нам церемониться? Садись уже. Володька твой не объявляется? – спросила Ира, наливая вино себе в кружку.
- Да как-то нет. Слышала, Ленка его закодировала, вроде не пьёт.
- Ты мне скажи, ни разу не хотелось вернуться, простить, принять, не сожалела, что всё так закончилось?
- Да как-то времени не было на это. Ночами только ложишься в одинокую постель и думаешь, неужели это навсегда. Теперь и об этом не думаешь: другие проблемы. Больше о детях переживаешь, - сёстры чокнулись кружками и залпом выпили. Татьяна закусила сыром, Ирина тут же наполнила кружки.
- Скажи мне, Танька, как мы докатились до такой жизни? Сколько я говорила: у меня так никогда не будет? А всё было, - усмехнулась она над собой. – Помнишь, я тебе говорила, что ради детей прощать и жить нельзя? Помнишь? Ну вспомни, - настаивала она.
- Зачем, Ира? Было и прошло, - мялась Татьяна. Она видела, сестра сама себя терзает, ей плохо, больно, как в тот раз, но она ещё сильнее бередит рану. Никогда бы не подумала Татьяна, да никто бы не подумал, что Колька, вот так… почти на глазах у всех…
- Ты знаешь, что мне Лизка сказала? – Ира смотрела вопросительно на сестру, ожидая ответа.
- Откуда же мне знать? Давай лучше выпьем. Зачем говорить об этом?
- Она мне сказала: мама, ты росла с родителями? Вот и я хочу, чтобы у меня были мама и папа. Вот! - Ира накрыла обе кружки ладонями, не давая выпить ни себе ни сестре. - Ты представляешь? Эта мелкая! Меня вот так… Её тоже понять можно, - она убрала ладони и залпом выпила свою кружку.
- Ир, ты бы закусывала. Вино крепкое.
- А мне плевать! Мне на всё плевать! Я всю жизнь из кожи вон лезла, чтобы жить как люди, чуточку лучше, чем мы жили с матерью, а никому это не надо. Всем я плохая. Колька мне сказал: сама виновата! – Ирина погладила указательным пальцем переносицу и закрыла глаза. Казалось, она сейчас расплачется, но она лишь помолчала немного. – В чём виновата? В том, что ждала его верно, крутилась как могла, без помощи свекрухи. Вы ведь так считаете? Что без неё я бы ничего не смогла? Да?
Татьяна отвернулась. Она не хотела напоминать сестре, что ей помогали всей роднёй, а не только свекровь. Ире сейчас больно, ей надо выговориться, поэтому Таня просто слушала сестру.
- Вернулся. И что дальше? Гуляет направо и налево, пьёт, живёт в своё удовольствие. Скажи, Тань, долго нам ещё терпеть?
- У меня отболело. Я и прощала, и принимала, но ничего не изменилось, - он всё равно запил и загулял. То ли смерть матери Володьку надломила, то ли сам по себе он человек слабовольный…
- Как это? Разве ты прощала Володьку?
- Да, - отодвинула от себя кружку Татьяна. – В первый раз на вашей свадьбе с одной шал*вой по баням жался, потом у родителей жил какое-то время. Не хочу вспоминать.
- Я не знала.
- Я и не кричала об этом. Переболело и прошло. Потом Санька родился, и всё забылось как-то, не до воспоминаний было.
Ирина наконец расплакалась. Она не плакала вчера, когда застала мужа у соседки в постели. Не плакала, когда они ругались и он назвал её сумасшедшей. Не плакала, когда выкидывала его вещи из дома и их разносило ветром по двору, по огороду. Николай молча сидел на кухне, наблюдал за ней. Ждал пока выдохнется, потом встал и начал собирать рыболовные снасти.
- Ты закончила? – равнодушно обратился он к Ирине. – Собери всё, не позорься перед людьми. Дети где?