- Не зарекайся, - перебила её Таня, - слышали уже.
- Да, ты права, - подтвердила Ирина и на несколько секунд умолкла. - Ты представляешь! – вдруг возмутилась она, вспомнив о своих проблемах; пожалуй, она только о себе и помнила. – Будем решать! Будем с Митей по очереди смотреть за матерью, определим время, заберём домой, её дом продадим, деньги разделим на них будем лекарства покупать и по врачам возить. Сейчас всё так дорого! - возмущалась она. Видно, что у Ирины большие планы.
- Это же невозможно целый день бегать из одного двора в другой. За домом ухаживать надо, я просто не успеваю. С Колькой ругаемся - крыша поднимается…
- Не стыдно тебе, Ира? – не выдержала Таня. – Она ведь столько для вас сделала, а когда посадили Кольку, всё продала, ничего не пожалела… А с детьми сколько возилась, забыла?
- Не надо из меня монстра делать! Я тоже все эти годы без дела не сидела, с первого дня вкалывать начала, не только своё продавала она. В конце концов, Митя ей такой же сын, как и мой Колька, - злилась Ира.
Разговора с сестрой не получилось, Ирину не пожалели, она рассердилась и ушла.
Вышло всё так, как она придумала; ничего не могли сказать братья норовистой женщине, - да и, по сути, права она.
Вскоре на одном из лучших домов в селе тоже появилась табличка: «Дом продаётся», а тёте Люсе выделили небольшую, светлую комнатку в большом доме. Дети старались к ней не заглядывать: бабушка много плакала. Ирина по расписанию приносила еду, таблетки, открывала форточку и мыла тётю Люсю, в остальное время пожилая женщина оставалась одна в большом, шумном доме.
Частенько она слышала скандалы сына с женой: ужасные оскорбления, бесконечные претензии невестки ко всем. Тётя Люся надеялась только на продажу дома; думала, Ирина наконец успокоится. Но покупателей не было, сад зарастал, огород засеяли люцерной, окна в доме наглухо зашторили и не открывали.
Глава 25
Ира бежала к сестре по пыльной дороге; она не верила в то, что говорили по улице, хотела сама убедиться, но не хватало времени вырваться к Тане. Свекровь забрал Митя на месяц, и она сразу же помчалась, но, видимо, опоздала.
Навстречу ей шёл какой-то мужик и погонял Танькину Зорьку прочь от дома.
«Значит, правда? Она с ума сошла», - кричала Ирина про себя.
Возле двора Татьяны стоял школьный автобус - в воскресенье! Значит, и это правда!
- Таня, - задыхаясь, выдала Ирина, ворвавшись в дом. Сестра спокойно вязала в узлы покрывала с вещами. Мебели в доме почти нет: только старый стол, - тот, что ещё свекровь отдавала детям, - да кровать с железной сеткой, залатанной алюминиевой проволокой, стояла посередине; везде натоптано, светло, никаких занавесок на окнах.
- За тобой, собаки гнались, что ли? – испугалась Таня, выпрямившись посреди комнаты.
- Нет! Так это правда? Ты уезжаешь? Неужели купили, т.е. неужели продала дом?
- Да, люди свой скот переводят в сараи, семья большая, многодетная. Из Дагестана приехали к родственникам и решили здесь остаться.
- Танька, я не об этом! Ты меня бросаешь? – побледнела Ира.
Татьяна в лице изменилась: все взрослые люди самостоятельные, о чём это она? Ирка сильная, пробивная, палец в рот не клади, - и такое выдала…
- Ир, ты что? Не на край света… И ты не одна: у тебя семья, муж, дети, свекровь.
- Неужели кому-то понадобилась твоя халупа? - пришла в себя Ирина.
Таня улыбнулась, глубоко вдохнула и безнадёжно опустила голову.
- Ира, это не халупа, это был мой дом! - горько улыбалась Таня. - Наш дом, моей семьи, моих детей… У тебя что-то случилось, ты ведь просто так не приходишь - только если проблемы.
- Нет, я слышала, но не верила. Ты с этим мужиком?! Ты думаешь, нужна ему с тремя детьми и со своим барахлом? – плавно перешла Ира к самому важному. – Промотает он твои денежки за дом и спровадит к детям…
Таня вытерла вспотевшие ладони об себя и присела на железную кровать, сетка прогнулась, и она подвинулась ближе к краю, чтобы удобнее было видеть и слышать сестру. Ирина встала, опершись о дверной косяк, брезгливо рассматривая простецкие пожитки сестры.
- А тебе-то что? Не к тебе же приду, не твои денежки промотает, - сквозь зубы выдавила Таня.
- Мне жаль тебя по-человечески, по-женски. Не чужие друг другу.