- Посторонись! – привёл её в чувства мужской голос. Мужики выносили её нехитрые пожитки.
И часа не прошло, как Таня сидела в отъезжающем автобусе на своих узлах, долгим, задумчивым взглядом прощаясь с домом, в котором прожила столько лет, с улицей, с соседями; некоторые стояли у калиток и, улыбаясь, махали ей вслед. Баба Люба со свёкром наблюдали за сборами со своей скамейки у дома. Они обо всём поговорили ещё вчера, простились, Любовь Юрьевна сунула Тане немного денег в ладонь.
- На новоселье, - шепнула она, - не забывай нас.
- Да что вы так волнуетесь, недалеко уезжаю, - рассмеялась Таня.
Но старики плакали, поэтому в день переезда не пришли.
- Вась, - обратилась она к своему водителю, - сверни на эту улицу, - она показала налево в проулок, - дело есть.
- Да не вопрос! – Резко крутанул баранку дядя Вася.
Метров через триста Таня попросила остановиться у дома из красного кирпича, напротив, на буграх, стоял знакомый трактор. Она вышла, подошла к калитке и начала кричать.
- Хозяева! Лена!
На крыльце показался белобрысый высокий парнишка и исчез, через минуты две с серьёзным и суровым видом вышел Володя. Занавески на окне в доме слегка дрогнули.
- Здравствуй, - Володя недоверчиво смотрел на автобус и на бывшую жену.
- Здравствуй, Володь. Вот, - она протянула ему несколько купюр, - помнишь, ты говорил о доме?
- Ну так…
- Эта твоя доля! – улыбалась Таня.
- Что? – презрительно смотрел он на мелочь в руке.
- Да! Хоть я и переоформила его на себя, но решила всё по-честному. Твоя пятая часть. Я, дети, свёкор… Ах, не пятая, - издевалась она над ним. - шестая получается. Твой отец тоже немало денег дал, но свою часть он внукам оставил. Надеюсь, хватит на лечение Лены, - добила его Таня.
Занавески на окнах резко задёрнулись, на крыльце показалась пышущая здоровьем, румяная Лена.
- Привет, Лен, - улыбаясь, махнула Таня. – Если считаешь, что несправедливо, - посмотрела она на Володю счастливыми глазами, - в суд обратись. Ну, будь здоров.
Таня легко, как девочка, побежала в автобус. Володя долго стоял у забора, не решаясь вернуться в дом: Лена ему всю плешь проест.
Заехала Таня на минутку к Шуре, чтобы попрощаться с тётей Люсей.
- Таня, дочка! – обнимала её сухонькая старушка. – Дай Бог тебе счастья! Рада, рада за тебя! Слов нет, как рада, - плакала она. – Я вот на ноги встану и приеду к тебе. Навещу тебя обязательно.
- Спасибо, тёть Люсь. Конечно, приезжайте! И я буду приезжать.
- На что мы тебе сдались, старики?! – пошутила она, - Поживи чуток для себя.
- Хорошо, - рассмеялась Таня и крепко обняла бабулю.
Они немного говорили с минуту; на дороге сигналил автобус, но тёте Люсе было так приятно, что не забыла её Таня, - всё, всё помнит.
Когда выезжали с хутора, Таня разревелась, как дура: словно за тридевять земель переезжает, всего-то пятнадцать километров, но какие перемены! Минеральный – посёлок большой, сравнительно новый: дороги асфальтированные, три магазина, медпункт работал, сюда детей возили в школу и садик. Здесь же и сельсовет на три села. Автобусы в город ходили каждый час.
Василий остановился у третьего с конца одноподъездного, двухэтажного дома по улице N**.
Таня вышла и осмотрелась, словно впервые здесь была, хотя она уже несколько раз приезжала; в последний раз вместе с Василием приводили в порядок прокуренные комнаты. Таня перемывала всё, перестирывала шторы и покрывала, он белил потолки. Трёхкомнатная квартира на втором этаже. Удобная планировка, раздельные санузлы, солнечная сторона, большой балкон - деревьев, правда, во дворе мало.
- Прямо как в городе, - прошептала она, выйдя на балкон.
Никакого огорода - небольшая цветочная клумба под балконом и всё. Напротив, выстроенные в один ряд сарайчики для жильцов дома, крайний – Василия; свежие деревянные пристройки сбоку; клочок земли, огороженный сеткой, где несколько курочек во главе с петухом разгуливали по травке. За домом на лугу паслась единственная коза. Таня уперлась в парапет балкона и выгнулась вперёд. Как же хорошо! Никакого хозяйства, огорода, коров!