— Где ка-а-питан Леркари?
— Он так же, как и ты, мой пленник! — ответил бандит.
— Что в-вы со мной с-сделаете?
— Увезем обратно в Хазарию. А там видно будет.
— Пощадите меня! Я дам большой выкуп, — молвил Ангело.
— Сказано — там будет видно. Волоките его в нашу бывшую каюту.
«СВЯТАЯ АГНЕССА» МЕНЯЕТ ПАРУСА
…На одной из трирем, где находилось множество народа, толпа составила заговор и поднялась, как говорят, против самого Ангело Морозини, который был закован в цепи…
«Святая Агнесса» встречала безоблачный рассвет с убранными парусами. Она совсем не двигалась, лишь лениво покачивалась на волнах, отчего мачты равномерно описывали круги по небу. После бурной ночи матросы отдыхали. На палубе никого не было видно, только на марсовой бочке маячил сторожевой матрос.
Капитан Ачеллино не спал. Он сидел у себя в каюте и размышлял. Задуманное уже выполнено наполовину и лучше, чем предполагалось. Панчетто будто сам бог послал. В случае какой-нибудь неудачи Ачеллино Леркари сумеет оправдаться, свалив всю вину на разбойника, которого подсунул ему ди Кабела и, может быть, с умыслом.
Теперь оставалось приступить к проведению в жизнь всего остального. Леркари встал, позвал шкипера и слугу и велел им разбудить всех невольников в трюме, осветить и проветрить помещение.
Люди, встревоженные непонятным шумом наверху, и так не спали всю ночь. Они поняли, что на корабле что-то произошло, но не знали, к худу это или к добру. И вот стоит перед ними старый суровый человек, глядит на них тяжелым взглядом.
— Кто-нибудь из вас знает капитана Леркари?
Невольники молчат. Нет, они впервые слышат это имя.
— Я защитник бедных и простых людей. Я заковал в цепи вашего хозяина, и теперь вы свободны. Мой корабль идет обратно в Кафу. На месте я раскую железо и отпущу вас на берег. Знаете, куда вы попадете?
— Снова в цепи, — произносит один из невольников.
— Верно. Но, чтобы этого не случилось, помогите мне сделать вас по-настоящему свободными. Если хотите, давайте поднимем оружие на жирных и знатных — я поведу вас. Со мной пойдут мои матросы, все рыбаки на берегу помогут нам, мы поднимем весь народ. И когда возьмем город, я помогу вам добраться до родных мест. Кто пойдет со мной?
Невольники заговорили все вместе, в трюме поднялся шум, и капитан ничего не мог понять.
— Говорите по одному! — крикнул он. — Вот ты говори!
Исхудалый невольник поднялся, гремя цепями, облизал языком пересохшие серые губы, заговорил:
— Нам ли выбирать. Хуже, чем сейчас, не будет! Веди!
— Пойдем на жирных!
— Только оружие нам дай!
— Свободными быть хотим!
— Я не неволю вас. Тот, кто не хочет идти на бой, пусть уходит, как придем на берег. Я поведу тех, кто пойдет по своей воле. Помните это. Через трое суток мы будем в Кафе. У вас есть время подумать.
Выйдя из трюма, капитан сказал шкиперу:
— Пора менять паруса. Буди матросов.
Скоро на палубе закипела работа. Матросы выволокли наверх белые, словно снеговые паруса из суровского полотна (не зря Леркари купил его нынешней весной у Чурилова). Ветер наполнил огромные полотнища, и «Святая Агнесса» тронулась в обратный путь.
Демо позвали к капитану. Проходя по палубе, он посмотрел вниз. Там на верткой люльке качался матрос. Он отвинчивал бронзовые буквы на борту и вместо них ставил новые. Демо удивленно прочитал: «Лигурия».
Да, «Святая Агнесса» сменила не только паруса…
Демо подошел к капитану и, будто ничего не случилось, спросил:
— Синьор капитан, есть ли на «Лигурии» брадобрей?
— Да, синьор ди Гуаско, я об этом как раз и хотел с тобой говорить. Брадобрей у нас есть, но я не хотел бы, чтобы ты брился до прихода на место.
— Почему, позвольте спросить? — в голосе Демо прозвучала тревога.
— Видишь ли, на «Лигурии» нет капитана, и я хотел просить тебя занять это место. Временно, на ту пару дней, что мы будем стоять в порту. А без бороды капитан — не капитан.