— Получается, выход второй части состоялся?
— На позапрошлой неделе. Пока отзывы положительные.
— Вот и славно, тогда прими мои поздравления.
Смущенно чешет затылок и оттягивает ворот футболки, словно пытается пропустить несуществующие капельки пота дальше, вниз по коже.
— Спасибо. Мозг нам, конечно, пожрали знатно, но зато, — вдохновенно улыбается, — у меня появилась идея новой игрушки, и Клей дала мне добро на ее реализацию.
Пурпурный оттенок, как вспышка от фотоаппарата, запечатленная на камеру, ложится градиентом на сливовый. Денис сидит спокойно, поразительно спокойно для человека с шилом в заднице — невероятный контраст по сравнению с ним же прежним, в прошлый сеанс он не казался таким безмятежным.
— И что за идея?
— Потом как-нибудь расскажу… Не люблю раньше времени трепаться, иначе не выгорит.
— И то правда. Лучше хвастаться поступками, чем планами.
Его «Потом» вызывает внутри какую-то странную смесь чувств. Человек уже строит свои собственные планы на меня, у него есть виденье нашего дальнейшего общения? Наверное, стоило задать этот вопрос, но ни одна обоснованная причина для него не обнаружилась, и я пропустил его мимо.
К тому же чуть позже Денис окончательно расслабился настолько, насколько позволяли это сделать болезненные ощущения. И я решил не нарушать этой идиллии. Разговоры вновь заструились, подобно морскому течению Солт-фиорд. Парень не переставал проявлять свое безграничное любопытство о столь волнующем меня мире татуировки. Будто знал наверняка: сколько бы я ни говорил об этом — не чувствовал внутри усталости и выгорания.
— Первое, с чем я столкнулся, когда начал вплотную заниматься татуировкой? Разочарование. В клиентах. Я видел в себе и своем творении, эскизах, потенциал, но реализовать его никак не получалось. Нужны были хоть какие-то деньги, чтобы покрыть расходы и начать как-то зарабатывать, поэтому приходилось бить не то, что нравилось и хотелось лично мне… Набил одному череп в пламени или волка, а дальше, как паровозом, за клиентом тянулись те, кто приносили мне подобные эскизы и в нетерпении, с горящими глазами повторяли «Огонь, бей!» Или девушки с надписями и прочими из семейства кошачьих на ключицах, лопатках — попробуй выбраться из этого водоворота. Мне потребовалось два года непрерывной работы, прежде чем я начал медленно, но верно проталкивать свои. Рисовал эскиз, вбрасывал в сеть, ставил ценник ниже и люди, которым было все равно, что бить, лишь бы смотрелось стильно, приходили. Так потихоньку инста заполнилась авторскими работами.
— И как с волками и бабочками обстоят дела сейчас? Неужели никто не приходит со своими эскизами и слезно не умоляет набить?
— Редко. В основном те, кто по незнанию, как именно я работаю, идут по рекомендациям. Но за чужие эскизы я давно перестал браться, перенаправляю к своим мастерам, кто к этому менее критично относится.
Чешет голову, треплет черные патлы, волосы на макушке стали похожи на гнездо, расчесать бы.
— Набивал когда-нибудь кому-нибудь тату по пьяни?
— А то, было дело.
— Расскажешь?
— Это не очень интересно. К тому же, я сам не особо помню. Хотя, — смеюсь от проявившихся, будто фотоснимки с забытой и случайно найденной в коробках пленки, — есть один случай. Как-то мы с другом здорово прибухнули, понеслись философские рассуждения на грани маразма, и в результате у него на плече появился дождевой червь на велосипеде. Утром, когда он увидел результат, у него был только один вопрос: «И кто же крутит педали?»
Внизу раздается яростный топот ног, кто-то кричит и хлопает дверью. Кажется, один из мастеров довел своего ученика до белого каления. Разворачиваюсь на стуле и смотрю в балконную стеклянную дверь, внизу мелькает незнакомая мне фигура рыжей девчонки, ее руки в черных латексных перчатках дрожат, пока она пытается заставить зажигалку работать. Следом неспешно выходит Игорь, останавливается в метре и что-то говорит ей, но приблизиться не рискует. Рыжая сначала вспыхивает, а после выкидывает недокуренную сигарету и, спрятав лицо в сгибе локтя, начинает горько рыдать.
— Что там? — интересуется Денис, в его положении он видит лишь соседний дом и часть тротуара.
— Последствия неудачного опыта, — хмыкаю и возвращаюсь за работу. Все поправимо. Либо ее слезы позволят сбросить напряжение и трезво оценить свои косяки, либо очередной мастер загнется в зародыше.
Чужая рука касается моей бороды, щупает, не больно оттягивает волоски, измеряя пальцами длину. Игнорировать подобные жесты весьма нелегко, особенно тогда, когда ты знаешь, что это не плод твоей фантазии, не переиначивание фактов на свой лад, а чужое откровение. Поднимаю голову и смотрю на Дениса. Ему тяжело выдерживать мой взгляд, его щеки моментально розовеют, а ладонь становится влажной. Подушечки пальцев скользят по контурам рисунка на шее, и он спрашивает:
— А ты знал, что у осьминога три сердца?
Голос парня подводит, захотелось сразу предложить ему воды.
— Нет, я так сильно в анатомию не вникал. И что, правда три?
— Да, — кивает. — Одно перекачивает кровь по всему телу, а два других проталкивают ее через жабры.
— Ликбез удался, я это запомню, — сжимаю машинку, и перчатка громко скрипит от напряжения.
— Как считаешь, у моллюсков есть чувства?
Поджимаю губы, воображение рисует картину: осьминог, выброшенный на берег, и тенью надвигающаяся на него подошва ботинка.
— Думаю, если случайно наступить на него, ему не будет приятно.
— Нет, я не о таких чувствах. Я о привязанности, о, быть может, любви. Только представь, если бы осьминог умел любить, все его три сердца были бы заняты одним объектом симпатии или каждое своим?
— Сердце лишь орган, перекачивающий кровь, мозг — он и отвечает за любовь, и его химические импульсы всему виной.
— И все же, вот взять, к примеру, тебя, ты ведь часто выражаешь свой творческий порыв через изображение осьминога, он, как прямая ассоциация с тобой, представь, что в твоем теле три сердца, какими бы были твои ощущения? Работа по-прежнему занимала бы каждое из них?
— Представить, говоришь? А что, необычный квест, — какое-то время я провел, обдумывая, старался получше сформулировать приходящие на ум мысли, почему-то хотелось быть предельно понятным. — Есть такое выражение «сердце разрывается между», и вот я давно подобного не испытывал, в этом плане у меня абсолютная гармония со своими внутренними ощущениями. Чаще мои мозги разрываются между идеями, которые я хотел бы скорее воплотить в жизнь, но не более. Предполагаю, что наличие двух дополнительных сердец только обострило бы все чувства, привязанности и ощущения от любимого дела. Но… — Почему взгляд Дениса вдруг становится таким странным? Почему я не могу одновременно продолжать работу и говорить, откуда такая необходимость замедлиться и вести диалог «глаза в глаза»? — Но сильно перегибать палку и преувеличивать не хочется, поэтому оставлю третье сердце открытым для новых впечатлений.
«Вот это ты сейчас спизданул», — неожиданно для меня самого смеется внутренний голос, странное чувство неловкости момента повисает в воздухе.
А Денис заметно воодушевляется:
— Одно? Значит, в теории его бы смог занять кто-то другой или что-то другое, правда, сомневаюсь, что «Что-то» могло бы конкурировать с тем, что у тебя есть сейчас. Но если отойти от теорий к действительности, выходит, что в данную минуту твое сердце на одну треть «открыто для новых впечатлений» — мне нравится. Мои шансы на успех в деле увеличиваются. Осталось только придумать, как перекрыть первое впечатление о себе…
— О чем ты?