На протяжении рабочего дня она появлялась в сапожной мастерской раз пять — без всякого дела. Болтала с приемщицей Верой Сергеевой, ловя Матвеев взгляд, а поймав, демонстративно уходила.
Вечером, когда он выезжал со двора, она вдруг возникла в воротах, сказала:
— Прокатил бы, Матвей, — и, не дожидаясь ответа, села в коляску.
— Ненормальная? — спросил он.
— Ага, родом такая.
— Вылазь!
— Не вылезу! Вези.
— Точно, ненормальная, — проговорил он и не стал больше разговаривать, поехал домой на большой скорости.
Но как ни быстро он ехал, все же, пока доехал до своей Овражной улицы, Овражная уже знала, что он едет с работы и везет бабу. Возле каждого дома их ждали любопытные и кричали со всех сторон:
— Добрый вечер, Матвеюшка! Здравствуй! Приветик!
— Это на тебя, нахальную, глядеть собрались, — сказал Матвей.
— Пусть глядят, от пригляда не растаю, — ответила она.
Он остановил коляску возле своего двора:
— Ну, приехали, мадама, до свиданьица.
Она засмеялась и долго не могла отсмеяться, очень ей отчего-то стало весело.
— Отродясь мадамой не была, спасибочки, воспроизвел, молодец, — и пошла за ним через двор к его комнате.
Мимо мужиков, играющих под черемухой в домино, мимо Варвары Кошкиной, кормящей собаку Альму обеденными остатками, мимо всяких других соседей, застывших на мгновение от любопытства и удивления. И всем им Зинаида без стеснения сказала «здрасте», и от всех тоже получила «здрасте».
Она вошла вслед за Матвеем в комнату и одобрила, как все тут хорошо приспособлено к Матвеевой инвалидности. И у топчана, на котором он спал, и у стола, за которым ел, и у кухонного табурета с керогазом — или вовсе не было ножек, или ножки были подпилены, чтобы не возвышаться особо над полом. Такая укороченная мебель была непривычна для постороннего взгляда, но для Матвея, конечно, хороша и удобна. Однако ж у топчана, подле окна, стоял нормальных размеров стул, Матвей подтолкнул его к Зинаиде:
— Присаживайся, гостья настырная.
— Спасибо, хозяин ласковый.
И села на этот стул, а Матвей сел на топчан.
— Ну что, — спросил он, — разговоры будем разговаривать или еще чем заниматься?
— Чем?
— Спрашивает! У мужика с бабой одни дела, известно какие.
— Напористый! — она засмеялась. — Это ты и раньше такой напористый был? Или только нынче преобразовался?
— От рождения такой, — в тон ей кокетливым голосом сказал Матвей. — Бывалоча, иду по деревне, а девки штабелями ложатся: направо — налево, налево — направо, или в дом зазывают: «Матвей, дорогой, заходи».
— Это зачем же заходить? — наивным тоном спросила Зинаида и лицо сделала наивное.
— Как это зачем? Кроссворд в журнале «Огонек» решать: птица из четырех букв, две ноги имеет, без крыльев летает.
— Кто ж такая?
— Ба-ба. Аккурат четыре буквы.
Зинаида засмеялась:
— С тобой не соскучишься.
— Не соскучишься, — подтвердил Матвей, — я веселый товарищ.
— Ну что ж, веселый товарищ, — сказала Зинаида и встала со стула, — спасибо за гостеприимство, до свидания.
— Уже? Быстро. А когда же кроссворд решать?
— Не люблю я кроссворды. Ну-ка встань, небось грязное белье в постели-то, постираю. — Она откинула одеяло на топчане и удивилась тому, что белье было еще довольно чистое. — Кто ж это тебе стирает?
— Думаешь, ты одна такая сердобольная?
— Хорошо, видать, устроился. — Она сняла простыню, пододеяльник, пошарила под топчаном, выволокла оттуда грязное белье, стала увязывать все в узел. Матвей не мешал, усмехаясь, смотрел на нее:
— Ты что хозяйничаешь?
— Да так, любопытная, — ответила она. — Ну что ж, покойной ночи, до свидания.
— Так и уйдешь? — удивился Матвей. — Зачем приходила? Иль ты санитарная комиссия от профкома?
— Точно. Комиссия, — она засмеялась и ушла.
Матвей посидел в раздумье, загрустил, опечалился от мыслей о своем одиночестве и, чтобы не поддаваться им, решил заняться хоть чем-нибудь. Ну хотя бы почитать сегодняшнюю газету. Но газета не читалась, он отложил ее, взял тележку, которую специально сколотил, чтобы удобно было возить ведро от водоразборной колонки, и отправился за водой.
Он всему научился и ко всему приспособился, бывший солдат Матвей Иванов. Это уж точно, права Зинаида, хорошо он устроился и на земле, и в своей квартире — все сам делает: и еду готовит, и бельишко стирает, ни на кого не надеется.
Он привез воду, поставил чайник. Чайник сразу же замурлыкал на теплом огне и убаюкал Матвея. Матвей не стал дожидаться, когда он вскипит, затушил керогаз и лег спать.