Паула: Ты прости, но я так не могу.
Роберт: Куда я теперь такой пойду, ты меня всего в зебру.
Паула: А ты… Ты ничего не хочешь мне сказать?
Роберт: Что? А. Красивая, что тут сказать.
Паула: Правда? А бойлер? Это я сама цвет выбирала. Тебе правда понравилось?
Роберт: Угу.
Паула: Ты знаешь, у нас эта проблема с водой, это ведь тихий ужас. Мы уже и колодец другой вырыли, поглубже, и всё равно больше одного раза в день душ принять невозможно было. И так мне это опротивело: каждый раз воду греть, мыться в тазике, ну, ты понимаешь… особенно зимой, с ума сойти можно было. А теперь: печку натопила, бойлер в розетку и готово. Как я рада, что тебе понравилось.
Роберт: Да, это ты хорошо придумала.
Паула: А квадратики? Черный, белый. Черный, белый. Чтобы как шахматная доска. Плюс бойлер — цветовое пятно. Точь-в-точь как я мечтала. Ты не представляешь, сколько я туда сил вложила. Но я себе так сказала: если ты, Паула, даже ванную для себя сделать не можешь, такую, какую тебе по-настоящему хочется, то ты самое что ни на есть последнее ничтожество… Я, правда, долго не решалась. Но потом я себе сказала: хватит, беру свою жизнь под контроль. С чего начать? С того, что меня больше всего на свете мучает. А что меня мучает больше всего, вот больше всего на свете? Что я даже помыться не могу по-человечески, вот так, хорошенько-прехорошенько. Да была не была! И тогда я себе сказала: все, я делаю ванную. Это я когда воду на плите в очередной раз грела, до этого додумалась. Вот только денег не было.
Роберт: Клево, что и сказать. И бойлер так… эмм… в тон. Хорошо смотрится.
Паула: Тебе не понравилось.
Роберт: Да нет, ну что ты. Конечно, мне понравилось.
Паула: А ты не обманываешь?
Роберт: Не обманываю. Блин, ну ванная и ванная. Чего еще я должен сказать? Расслабься. Это всего лишь ванная, место, где люди писают. И все. И ничего больше.
Паула: Ты прав.
Роберт: Ты не обижайся. Я, может, ничего в этом не понимаю и не способен оценить… На самом деле, это офигительная ванная. Вся, как шахматная доска, да еще и с красным бойлером. Супер-пупер… Но, твою мать, это ведь всего-навсего ванная!
Паула: А что ты так завелся?
Роберт: Я не завелся.
Паула: А мне больше и рассказать тебе нечего.
Роберт: Да не надо мне ничего рассказывать.
Паула (шепотом): С тобой очень тяжело разговаривать. Ты изменился.
Роберт: И не говори. Какая ты наблюдательная.
Паула: А как там, в Лондоне?
Роберт: А почему ты спрашиваешь?
Паула: Хочу и спрашиваю. Мне нравится, как это звучит: Лон-дон. Если у меня когда-нибудь будет девочка, я назову ее Лондон. Ну, как там, в Лондоне?
Роберт: Паула, прекрати.
Паула: А если я тебя прошу?
Паула прижимается к нему, ласкает, потом замирает на несколько секунд.
Паула: Ну, расскажи мне что-нибудь. Мне нравится тебя слушать. Ну, пожалуйста. Говори, говори… тебе-то есть о чем.
Роберт: Ты знаешь, наверное нам действительно не стоит. Мне уже тоже расхотелось. Ты извини, что-то мне нехорошо.
Паула отодвигается от Роберта.
Паула: Ты помнишь ту ночь, когда мои уехали на свадьбу? С субботы на воскресенье. Я тебе сказала нет. На самом деле, это было да, но… Впрочем, какое это теперь имеет значение? Может быть, где-то там, на донышке что-то и осталось… Так… осадок. Я сама виновата. Вцепилась в эти воспоминания. Роберт, мы ведь уже не дети… а жаль… Я очень рада, что ты здоров, что у тебя всё хорошо, но когда я слышу, что у тебя всё хорошо, мне почему-то плохо. Вот и всё. А теперь, расскажи мне про Лондон.
Роберт: Я никогда не был в Лондоне.
Паула: А мне казалось, ты говорил, что был. Я наверное, не так поняла, да?
Роберт: Ты все правильно поняла. Это я нигде не был. За всю мою жизнь я был только в Софии, Братиславе и Салониках. Причем в Софии максимум десять дней. Это еще тогда, вместе со школой на олимпиаде.
Паула смотрит на него потрясенно.
Роберт: Я солгал.
Паула: Ну ты же рассказывал… И Петрике… И господину Плешне.
Роберт: Ну, занесло меня. (смеется) Видела бы ты сейчас свое лицо. (строит гримасу) Паула, всё совсем не так… как я рассказывал…Сказать тебе правду… Даже не знаю, стоит ли тебе ее говорить… Но как я мог разочаровать Петрику, лучшего моего друга на все времена, а? И господина профессора… Я и тебя не хочу разочаровывать, я вообще никого не хочу разочаровывать…