Кончук передохнул:
— Товарищи, призываю во всеоружии встретить опасность. В эти трудные дни испытания — что главное? Сознательность главное. Дисциплина. Вот...
Вдохновенным, командным взглядом Кончук окинул присутствующих, угадывая, кто же первым возьмет слово. С места поднялся парторг Дажысан. Кончук поморщился: «Куда он спешит?»
Речь парторга еще более удивила председателя.
— Время не ждет, товарищи. Сейчас каждая минута дорога. Поменьше речей и призывов. Нужны дела. Партбюро предлагает следующее: на каждую стоянку отправить по два человека. Они должны помогать чабанам. До тех пор пока не уляжется пурга. К табунщикам отправить пять человек, на молочнотоварную ферму — десять.
— Начинаю записывать, — спохватился Кончук. — Кто поедет в Бустуг?.. Кто в Бай-Даг? Хевек-Чиир, Мадар-оол. Кто — в Куржаангы? А в верховье Агылыга?
Карандаш подрагивал в руках Кончука.
К столу председателя подошла Долаана. Она была в длинной шубе, голова повязана теплым полушалком.
— В верховье Агылыга поеду я.
— И я, — выскочила Бичииней.
— А справитесь? — засомневался Кончук. И тут же спросил: — Когда поедете?
— Вдвоем?! Девчонки в такую даль! — это Угаанза. Он стоял у самой двери, картинно опираясь рукой о косяк и едко подхихикивая.
Бичииней даже рот раскрыла: «Девчонка?»
— А ты разве знаешь нас?! Ты даже в колхозе не работал еще ни разу, а тоже, судить — кто справится, кто не... — Бичииней кидала на развязного франта короткие презрительные взгляды. Она бы и не так отчитала этого вертопраха, но ее одернули. При некотором замешательстве собравшихся Угаанза ловко вывернулся:
— О чем говорил тарга Дажысан? Сейчас не время для речей. Потом... На комсомольском собрании.
Встал Шырбан-Кок.
— Мне думается, нет нужды посылать человека в верховье Агылыга.
«Ему, Шырбан-Коку, видите ли, думается...»
— Верно! — это тетушка Тос-Танма. — Туда только вчера поехал наш новый парень, Эрес. Он, тьма-тьмущая, здоровый, вдвоем с чабаном они гору с места сдвинут. И Шырбан-Кок, — тетушка повернулась к тарге, — правду сказал: нет нужды посылать еще кого-то на Агылыг. Я еще ни разу не слышала, оол, чтобы ты умные вещи говорил. Но на этот раз ты прав: где плохо, и я говорю — плохо, где хорошо, я говорю — хорошо. Там, где Эрес, помощников не нужно. Он один стоит десяти таких вот... как ваш Угаанза.
— И ты, тетушка, на меня нападаешь? — Угаанза насмешливо поджал губы.
Тос-Танма неумело притворилась удивленной.
— Тебя ведь и палкой на работу не выгонишь. А сегодня ты здесь. Что бы это значило, Угаанза? А?
— Хватит, тетушка. Тарга Дажысан сам говорил: нужны дела, а не слова.
Собравшиеся загалдели. Кончук не замедлил положить конец начавшейся было перепалке.
— Превосходно! — оборвал он спорящих. — В верховье Агылыга никого направлять не будем, решено!
Тос-Танма гордо развернулась и пошла к выходу, пригибая половые доски.
— Кто на Буура поедет? — спросил Кончук.
— Я! — Долаана подняла руку.
— С кем?
— Со мной! — раздался голос Угаанзы.
— Нет, со мной! — уточнила Бичииней.
— У меня предложение, — вмешался Шырбан-Кок и поднялся. — Не годится в такой буран отпускать девушек одних. Мало ли что может случиться. Надо, тарга, — кивок в сторону Кончука, — правильно расставить силы.
— Верно, — согласился Кончук и записал: «На Буура — Долаана, Угаанза». — В трудное время председатель становится командиром и его приказы должны выполниться беспрекословно, — пояснил он.
Распределение закончилось. За каждым правлением закрепили ферму, кошару, стоянку. Кончук, как и положено председателю, взял на себя общее руководство.
Дажысан в свою очередь добавил:
— На некоторых чабанских стоянках нет сена. Подумайте, как его лучше доставить. Не уезжайте сразу же, как кончится буран. Будут большие сугробы, а это, как вы знаете, опасно для овец. Помогите чабанам проторить дорогу к пастбищам. Теперь — когда выезжать?
— Завтра, чуть свет, — поспешил председатель.
— Нет! — отрезал Дажысан. — Не завтра, а сегодня. Дорог каждый час.
— Правильно! Правильно! — послышались голоса.
Мнение секретаря полностью отвечало моменту, и многие, даже неожиданно для себя, поддерживали его.
Вскоре правление колхоза опустело, остались только Кончук и Шырбан-Кок. Председатель достал портсигар, колупнул ногтем папироску. Шырбан-Кок торопливо поднес зажженную спичку... Кончук все еще не мог успокоиться. Нервно попыхивая папиросой, он повторил то, что уже было им сказано.