Со спуском пса была целая эпопея. Пришлось мне с ним на руках сесть в импровизированную люльку, и нас с помощью ворота стали спускать в черноту ямы. Боня дрожал от страха, уткнув свою лобастую голову мне в грудь, но мужественно переносил этот спуск. А у меня от ожидания непредвиденного падения сердце укатилось куда-то в пятки и там бешено стучало... Но всё обошлось благополучно. Никогда бы не поверила, что такая большая собака, да к тому же очень темпераментная, смогла вытерпеть это испытание...
Потом спустили Иванова с Андрюшей. Сын уже проснулся и ни в какую не хотел быть с Ивановым: просился к отцу. Еле его уговорили...
Последним был Ольшанский. Он надел свою военно-полевую форму, словно опять отправился на задание...
Путь до развалин по подземному ходу прошли довольно быстро. Впереди с мощным фонарём шёл Ольшанский, за ним я с сыном и псом, который благоразумно оставался рядом со мной. Замыкал шествие Иванов, тоже с фонарём. Он тянул тележку с вещами...
В развалинах Ольшанский повёл наш отряд одному ему ведомой дорогой. Остановился на мгновение у полуразрушенной стены, ничем не примечательной, провёл рукой по кирпичной кладке. Мгновение спустя, часть кладки отошла в сторону, открывая пологий спуск вниз. Боня, отбежавший в сторону по своим собачьим делам, тут же рванул вниз, опережая людей.
Все молчали, доверившись Ольшанскому. Каждый, ничего не говоря, хорошо понимал, что действиями его сейчас руководит Разум.
...У меня сложилось впечатление, что по этому пологому спуску когда-то возили на тележках тяжести. Теперь тележку вёз Ольшанский, хотя и шёл впереди. Иванов был замыкающим. Однажды взглядом перехватила момент, когда он что-то шептал, уткнувшись в воротник куртки. Наверное, кому-то докладывал о маршруте. Я мысленно обратилась к Разуму, в курсе ли он. В сознании тут же появился отклик, что всё под контролем.
Разум вёл нас таким образом, что спуск обошёлся без лестничных пролётов -- на всём пути были только пандусы. Это был долгий и утомительный переход. Мы шли вначале по старым, выложенным кирпичом, подземным ходам. Потом неожиданно оказались в белокаменном просторном круглом туннеле-трубе. Он явно предназначался для транспорта. И тут нас ждало первое потрясение -- мы остановились на площадке, врезанной в боковую стену туннеля. До его нижнего основания от края площадки было где-то метра полтора. Спрыгнуть туда я ещё смогла бы, а вот забраться наверх -- вряд ли.
И тут вдали замелькали огоньки, послышался шум, на нас пахнул горячий воздух. Приближалось что-то огромное и непонятное. Трусливый Боня тут же стал вдавливаться в мои ноги, норовя притиснуть к стене. И в этот момент напротив площадки остановился... вернее будет сказать, остановилась консервная банка, заполнившая собой весь объём туннеля. Посередине её, как раз напротив нас, разошлись в стороны двери не двери, а какие-то два обода, приглашая внутрь. На уровне площадки в этой консервной банке был пол, на котором располагались кресла. Собака первой вскочила внутрь и гавкнула призывно-приглашающе, следом, схватив Андрюшу за руку, туда заскочил Иванов. Я помогла Ольшанскому с тележкой.
Едва мы устроились в креслах, как с боков кресел появились крепления, похожие на те, что бывают на воздушных аттракционах. Они плотно заблокировали нас на сиденьях. В следующее мгновение я почувствовала, как меня мгновенно вдавила с удобную спинку сиденья какая-то сила. Пёс оказался тоже на сиденье и тоже заблокирован. Впереди плакал от страха Андрюша. Он ведь не видел меня. Я стала его успокаивать, говорить, что всё нормально, скоро мы прибудем на место...
И действительно, вскоре движение прекратилось. Наш вагон-банка остановился, обручи-двери разошлись в стороны, ограничители движения на креслах раскрылись, выпуская нас на свободу.
Иванов мгновенно схватил Андрюшу на руки, хотя тот протестующе закричал.
Тут Ольшанский презрительно процедил сквозь зубы:
-- И долго ещё ты будешь ребёнком прикрываться? Не ожидал от тебя такой трусости...
-- Не хочу быть раздавленным, как тот... под стеной, -- Иванов ненавидяще взглянул на своего совсем недавно казавшегося близким друга. Потом отпустил мальчика. Сын мгновенно кинулся ко мне в объятия.
А Ольшанский меж тем продолжил:
-- Неужели ты не понял, что Разум для каких-то своих целей позволил тебе сопроводить нас. Иначе бы ты просто не выжил в пути. Вспомни тех боевиков. Их банально умертвили, они даже не поняли этого. Так что не дёргайся по каждому поводу. Ребёнок тебя не прикроет и не спасёт. Веди себя естественно...