Приходит время, когда им становится мало выкрадываемых свободных жителей и превращения их в рабов... И тогда они устраивают войны, а с развитием знаний по управлению природными явлениями -- катастрофы. Им не нужно развитие науки, потому что оно начинает вредить их замыслам... им нужен неграмотный, зазомбированный религиозными догматами народ, который будет подчиняться их желаниям... Вначале они кучкуются где-то на окраине обжитого пространства, но потом, когда их критическая масса превышает его возможности, происходит всплеск... Начинается война на захват уже обжитых территорий и разведанных природных богатств, а больше всего на закабаление новых душ, которые должны добывать для хищников природные ресурсы, обеспечивать им комфортный уровень жизни... Но со временем эти захватчики стареют, их генофонд мутирует, изнашивается... И в головах их потомков начинают созревать мысли, противоестественные самому природному развитию любого живого существа... Обратите внимание на то, как в последнее время деградирует общество захватчиков... Какие противоестественные явления происходят в жизни подвластных им народов... Это конец, о котором они и не подозревают... они думают, что успеют вырваться из этого круга, обмануть мир, убежать в межзвёздное пространство, превратив свои тела в киборгов, чтобы существовать вечно...
Разум покачал головой. Его лик был печален...
-- Но зачем они уничтожили тогда этот центр? -- Ольшанский подошёл ближе к голограмме Разума.
-- Потому что они не могли воспользоваться теми способами управления, которые были разработаны для этого центра. Они совсем на другой основе, чем существующие сейчас на Земле, -- произнёс оживший Иванов. -- До этих знаний и до сих пор не смогли дойти наши учёные. Им всячески перекрывают пути развития заинтересованные в этом службы. Это совсем иной уровень познания мира... Они тогда не смогли перехватить управление системами, просто не поняли их сути, потому посчитали за лучшее всё уничтожить, зачистить всю планету, убрать тех, кто мог знать о них и передать эти знания потомкам... Не понятно только, как смог сохраниться здесь искусственный интеллект?
Иванов поднялся с пола и заинтересованно стал разглядывать парящую в воздухе голограмму. Ему представлялся убелённый сединами старец с посохом в руке, на котором сидел нахохлившийся филин... Что-то подобное он когда-то видел то ли на картине, то ли на иллюстрации...
-- Всё очень просто, -- усмехнулось изображение на голограмме, -- я же самовосстанавливающаяся и саморазвивающаяся система. Да, центр был разрушен основательно, впрочем, как и остальные, этот же не единственный центр. Но требовалось время для того, чтобы разорванные связи были восстановлены, потом предстояло получить доступ к внешней информации. А её получить, кроме как от живых жителей планеты, неоткуда. А тут вдруг в подземных ходах верхнего уровня появились какие-то существа. Людьми в полном значении этого слова их сложно было назвать. Фанатики-убийцы и алчные захватчики... В них было столько ненависти ко всему живому, такая аура злобы, зависти и презрения к инакомыслящим, что почти уничтоженные мои связи стали восстанавливаться... Чем больше было в их мозгах чувства жестокости и какого-то животного превосходства над теми, кто был наверху и кого они хотели низвести до образа животного, запугивая взрывами домов, отрезанием голов, подлыми нападениями со спины, тем быстрее восстанавливалось моё сознание... И мои сети стали вдруг стремительно разрастаться. Я понял, что нужен тем, кто там, наверху, что их надо спасать... А потом пришли те, что теперь лежат в дальнем стволе, который вы называете метро. Обычные жестокие и ненавидящие друг друга и всё живое на планете нелюди. Их интересовало только, как они называли, бабло... И пришли они за мной. Им пообещали много, очень много денег, если они попадут внутрь моей системы и взорвут её... Но они были патологические трусы, очень высоко ценившие свою личную жизнь и откровенно презиравшие и ни во что не ставившие чужие... Потому они привели двух женщин и детей, чтобы с их помощью проникнуть в мой мир... Что из этого получилось, вы видели... А я подключился к женщинам и детям... И это дало мне ещё больший толчок к развитию...
-- Это ты потому и вырубил Иванова? Побоялся, что он взорвёт тебя? -- Ольшанский с любопытством взглянул на голограмму.
Разум покачал головой:
-- Этого желания у него даже в подкорке не было. Он хотел запечатлеть меня на память... Только моя голограмма и действие его аппарата построены на разных принципах -- при вспышке в момент съёмки мог произойти взрыв, пострадали бы вы, вернее, ваше зрение... Иванов... он, конечно, не Иванов, работает в секретной службе, он ярый государственник... это похвально... Вот только для достижения своих целей он может идти по трупам простых людей... А это уже отрицательная черта... Но в настоящий момент он наш единомышленник... А если его желания вдруг окажутся противоречащими нашим, я его поправлю...
Иванов смотрел на изображение старика на голограмме, которое всё сильнее напоминало ему его прадеда на старой фотографии, и внутри себя удивлялся столь интересному сочетанию старческого образа с его представлениями о том, что в руководстве державы должны быть люди почтенного возраста, умудрённые опытом и утратившие тягу к накоплению личных богатств. Главное -- багаж знаний...
Люди из спецслужб, как предположил Щеглов, прибыли буквально через час-полтора после ухода Ольшанского с семьёй и Иванова. Щегловы как раз собрались завтракать, когда возле их дачи остановились несколько джипов и из них выскочили мужчины в камуфляже. Затем из неприметного среди крутых тачек автомобиля вышел старик, такой же неприметный, но его тут же окружила охрана.
-- А где же ваши друзья? -- спросил старик доброжелательно после обычного приветствия у Щеглова.
Тот удивился этакому простецкому вопросу, потому что внутренне ждал приезда спецслужб. Андрей ему почти открыто намекнул на такой возможный исход ситуации и даже посоветовал не ерепениться, а сразу же показать лаз в подземелье. Потому и ответил честно:
-- Они ушли в развалины...
-- Может быть вы покажете, каким образом? Мне доложили, что вы умудрились прорыть колодец, соединяющийся с каким-то туннелем, ведущим в развалины...
-- Да ради бога, идёмте, покажу, -- Щеглов приглашающе указал рукой в сторону домика. Охрана старика мгновенно ринулась в том направлении, по пути обследуя все закоулки двора и строений. Они первыми вошли в домик и сняли крышку с кольца колодца, заглянули внутрь... потом непонимающе оглянулись на старика...
-- В чём дело? -- осведомился он с явной долей неудовольствия. Потом подошёл к горловине колодца. Один из охраны услужливо включил фонарь, хотя и без него было видно, как буквально метрах в пяти от края в колодце плещется, успокаиваясь, вода...
-- Что это значит? -- повернулся старик к Щеглову.
-- Вы о чём? -- спросил тот и по приглащающему взмаху руки подошёл к колодцу. Он тут же уловил запах речной воды в колодце и заглянул внутрь: вода тёмной маслянистой рябью отсвечивала в глубине лаза... Больше хода в развалины не существовало.
-- Итак, -- осведомился старик, глядя немигающими глазами, -- как вы объясните появление в колодце воды?
-- Только тем, что произошёл прорыв в потолке туннеля как раз под руслом реки... Больше у меня предположений нет...
-- Иванов ушёл с ними? -- это уже старший охраны уточнил.
-- Да, с ними. Но они должны быть давно в развалинах. Я думаю, они не пострадали, успели подняться на холмы...
Старик кивнул головой на какой-то вопрос охраны, повернулся в сторону Щеглова и предупредил:
-- Если появятся вдруг ваши друзья, не советую распространяться о нашем визите...
Странная кавалькада быстро ретировалась с улицы, породив массу вопросов у соседей. Но на них у Щеглова был один ответ. Он каждого проводил к колодцу, демонстрируя водную гладь внутри. А причину появления столь представительной комиссии объяснял именно появлением ночью воды в колодце...
Щеглов понимал, что от него визитёры не отстанут. Допрашивать, конечно, не станут, и так всё понятно, он ведь не скрывал наличие лаза, но следить будут в надежде, что скоро беглецы появятся вновь. Вот только Щеглов знал, что Ольшанский сюда уже в любом случае не вернётся. Ни к чему... Друзей он всегда берёг...
Юхнов, июнь 2021 г.