Я удивлённо взглянула на Высоковского:
-- А это кто такой?
-- Вы что же, не знали фамилию вашего дальнего родственника?
-- Родственника?
-- Не прикидывайтесь непонимающей. Я говорю об убитом овощнике Мише...-- неожиданно вспылил Высоковский.
-- Так бы и сказали. Во-первых, он мне не родственник. Моя сестра в четвёртом колене Наталья, насколько мне известно, в официальном браке с ним не состояла, во-вторых, сыновья её носят фамилию матери...
-- Пропустим эти уточнения. Итак, что вам известно о нём?
Я, как могла, рассказала о приходе ко мне Натальи, о том, что она и сыновья мне тогда рассказали...
-- И это всё? -- Высоковский, казалось, был глубоко разочарован моим ответом. Он многозначительно взглянул в сторону Щеглова и Ольшанского.
Щеглов недовольно пробурчал негромко:
-- А я тебе говорил, что она не при делах...
-- Так какого чёрта вы полезли в развалины? -- опять повернулся ко мне Высоковский.
И я вновь стала ему, да и остальным как маленьким объяснять, что отправилась искать дочерей, которые обычно там собираются со сверстниками на посиделки. Ничего противоправного ни они, ни я не совершали...
-- Допустим, но когда вы поняли, что никого в развалинах нет, почему вы там остались?
И я стала рассказывать, почему не сбежала, а оказалась в подземелье.
В своём рассказе я мимоходом обмолвилась, что голос одного из говоривших тогда в развалинах показался мне смутно знакомым, словно когда-то очень давно я слышала его. Но кто это, вспомнить я не смогла, возможно, это мне так казалось, что голос знаком, а возможно, что это кто-то из случайных встречных, голос которого врезался в память, а вот по какому случаю? В памяти этого не отложилось.
Потом я рассказала, как подъехали мотоциклисты и я стала спасаться от света фар... Потом падение в подземелье... и дальше ничего не помню...
-- Я же говорил, что она ничего не знает. Стечение обстоятельств. Возможно, что и убийство этого овощника никак с находками в развалинах не связано. Тут терроризм, а там самое большее, что могу предположить, это распространение наркотиков... Разные истории...-- сказал Щеглов, предваряя дальнейшие расспросы Высоковского.
-- Ой, не скажи, -- перебил его молчавший до этого Ольшанский. -- Боюсь, что всё здесь взаимосвязано. Там, где предполагается террористическая составляющая, без наркоты дело не обходится... Уж поверьте мне. Я ещё в Афгане понял, когда бились с душманами, а потом с талибами. Да и в других горячих точках... Как завербовать послушных рабов-исполнителей? Только подсадив на наркоту... Эти тогда на любую подлянку пойдут ради дозы...
-- Ну, и как привязать убийство овощника к найденным в подземелье трупам и пластиду с оружием? -- задумчиво произнёс Высоковский. Всё случившееся в последние дни перечёркивало его надежды досидеть последние годы в тихой и спокойной провинции и выйти с почётом на заслуженный отдых с хорошей пенсией и разного рода добавками, позволяющими жить в относительном достатке, не опускаясь до уровня бедности большинства местного населения...
-- Да никак... Не дадут нам покопаться в этом деле. Думаю, это верхушка айсберга, а подводная часть находится где-то далеко и на таком уровне, которого нам и не представить. Мой прогноз: уже сегодня это дело будет передано в более высокие инстанции, а там и благополучно похоронено. А мы, хорошо, если отделаемся лёгким испугом... -- подытожил Ольшанский. -- Приходилось мне сталкиваться с такими случаями... Лучше не вспоминать... Да, кстати, постарайтесь, Юрий Алексеевич, не впутать Ирину Викторовну в это дело. Знаете пословицу: лес рубят -- щепки летят. Так вот, чтобы она не оказалась одной из таких щепок...
-- Постараюсь, если сама не сунется с разборками, -- Высоковский повернулся ко мне и произнёс, -- забудьте о вашем заявлении. Спустим на тормозах, чтобы не привязать, не дай бог, к ситуации в развалинах. Вы поняли меня?
Я молча кивнула головой. Чего уж не понять. Обеспокоенность на лицах собравшихся была лучшим свидетельством того, что ситуация не просто аховая, а, можно сказать, смертельно опасная...
Разошлись чуть погодя, отпробовав приготовленной Валентиной стряпни. Та и предложила в виде конспирации объявить, что встреча состоялась для примирения меня с Ольшанским. Вроде как мы встретились случайно после приезда Андрея у развалин, куда собрался почти весь свободный от работы люд поглазеть на происходящие там события, на относительно безопасном, конечно, расстоянии...
Ольшанский вывел меня под руку из дома Щеглова и на глазах у невольных зрителей повёл по городу, мило улыбаясь и что-то рассказывая смешное. Я всеми силами подыгрывала ему, в нужных местах смеялась, но убей меня бог, вспомнить уже через минуту то, о чём говорил спутник, просто не могла...