У реки два берега. Глава седьмая.
Когда в товарищах согласия нет...
"...Это была странная элита. Глубоко ненавидящая свой народ и свою культуру. Да и был ли этот народ их? Была ли им близка его культура? Нет. Они были изгоями, когда-то и за что-то лишившимися своего стержня, продавшимися за красивые стекляшки и сладкие посулы будущего счастья. И они презирали и ненавидели предаваемый ими народ, потому что тому было что терять.
Это была странная элита. Они грабили свой народ, чтобы там, за кордоном, хранить наворованное, покупать спортивные клубы, дома, даже порой острова, но не создававшие в стране ничего нового. Они могли только разваливать созданное народом, воровать друг у друга наворованное, раздирать то, что ещё не получалось утащить за рубеж, но ничего не делать самим. Все их деньги хранились за рубежом, все их семьи жили припеваючи в купленных на ворованное зарубежных поместьях. И они отлично знали, что если ослушаются тех, кого считают хозяевами, то никакие деньги, никакие яхты, никакие острова им не помогут укрыться от возмездия. И потому они безжалостно разрушали здравоохранение и образование, уничтожали культурные ценности, толкали на кровавую бойню народ, который им приказали поработить..."
...Эти строки, когда-то вычитанные в одной из книг, автора я не запомнила, почему-то прочно врезались в память и периодически в минуты размышлений всплывали и бередили сердце своей непоправимостью и безысходностью. Душа жаждала разрешения этой безысходности, а разум предупреждал о беспочвенности надежд.
Такие мысли стали меня посещать всё чаще. Да и было отчего. В стране назревали какие-то события. Всё решительнее стало выплёскиваться недовольство жизнью, ощущаться острее неравенство разных социальных слоёв населения. В городе закрывались последние предприятия, умудрившиеся ещё до этих пор сохраняться на плаву. Не было работы для подавляющей части молодёжи, которая уезжала в большие города и там оседала, если удавалось устроиться на мало-мальски денежную должность...
В школе тоже дела были не ахти. Из двух городских школ планировалось сформировать одну, уплотнив классы. Оправдывалось это желание продвигаемой в правительстве оптимизацией образования и здравоохранения. Пока в больнице планировали прикрыть инфекционное отделение, мотивируя тем, что там слишком много работников, а используется отделение по назначению очень редко. Медиков решено было сократить, за их счёт повысить зарплату остальным. Правда, на деле повысилась она только у главврача да нескольких его приближённых, зато сократили должности почти всех санитарок и половины медсестёр...
Но меня больше волновала ситуация в школе. Оптимизацию в образовании объясняли уменьшением числа учащихся. Хотя совсем недавно стали вновь вводить в детских садах ясельные группы, в своё время закрытые из-за отсутствия детей. Но злые языки обывателей сокращение школ объясняли не только тем, что учащихся мало -- их-то как раз на обе школы с лихвой хватало, а тем, что сокращая педколлектив, местная власть решала свои меркантильные задачи. С одной стороны, за счёт перераспределения фонда оплаты труда появлялась возможность повысить зарплаты оставшимся учителям, а с другой стороны, подспудно распространялся слух, что старая школа, оставшаяся ещё с довоенных времён и стоящая на высоком берегу реки в сосновом бору, когда-то была барской усадьбой, которую не разрушили ни революция, ни война, а последующие поколения руководителей района проводили своевременный ремонт и поддерживали здание в рабочем состоянии, приглянулась каким-то крутым нуворишам, решившим здесь устроить что-то вроде элитного дома престарелых. Уж очень красивые места вокруг и вся инфраструктура в наличии.