Девчонка испуганно и с опаской поглядывала на незнакомцев. Она-то отлично знала, что и в доме находится на незаконных основаниях, и разрешения на работу у неё нет. И если сейчас всё это выяснится, то прощай её безбедная и сытая жизнь...
Ольшанский что-то ей сказал на её языке. Она просто не ожидала такого. От неожиданности вздрогнула. Потупив голову, стала отвечать на вопросы. Этот русский неплохо знал её язык, но некоторые слова уже подзабыл и выговаривал неправильно. Но в целом она поняла всё. Прикидываться, что не понимает, было бессмысленно. Она и по-русски понимала достаточно хорошо. Но брат приказал делать вид, что она неграмотная. Так она могла довольно легко жить в этом доме, не утруждая себя слишком уж работой. У себя на родине ей приходилось вкалывать с утра до ночи. А тут... Она чувствовала себя на отдыхе. Хозяйка всю тяжёлую работу брала на себя. Вот только брат сказал, чтобы Гуля требовала оплаты за работу. Такой дом, всё есть, а у них на родине мать бьётся с детьми, чтобы только прокормиться... Тем более, что в этом доме жил их отец, и он мужчина, а значит, являлся хозяином дома, а эта Наталья всего лишь вторая его жена. И она обязана делиться своими доходами с ними, наследниками отца...
Всё это мелькало в голове Гули, пока этот большой и напористый чужак расспрашивал её, а другой потребовал документы. И не отговоришься, что не понимаешь их.
Девушка чувствовала, что её сытой и вольной жизни приходит конец. Зря брат стал требовать плату с хозяйки. Думал, что она деревенская, покладистая, недалёкая, испугается его и уступит... А теперь приехали эти... Да ещё и участковый пришёл. Он давно спрашивал документы, да она пока отговаривалась незнанием языка, и её поддерживала хозяйка. Теперь уж ничего не поделаешь, просчитались...
Под бдительными взорами Гуля собрала свои вещи, мужчины загрузили их в машину, участковый предупредил хозяйку, чтобы она без его ведома больше никого на постой не брала, и машина покатила в город.
...На городском рынке Ольшанский подошёл к улыбчивому Амату и на его языке известил, что приехала сестра, и пусть он устраивает её на постой. И между делом предупредил, чтобы Наталью они больше не беспокоили, в противном случае очень скоро могут оказаться за пределами страны.
Что уж там думал, а потом говорил сестре Амат, меня не касалось. Перехватила только его злобный взгляд исподтишка, когда думал, что его никто не видит. Но это не моё дело. Не люблю, когда за добро платят чёрной неблагодарностью.
Ольшанский задумчиво смотрел на мелькавшие за окном кустарники и видневшийся вдали лес. Такие просторы, но поля по большей части заросли берёзой и осиной, кое-где летом мелькали куртинки иван-чая... И нигде не видно хоть какого-нибудь признака сельской жизни. Нет, деревни пока вдоль дорог существуют, и дома, благодаря многочисленным дачникам, выглядят ухоженными... А полей нет. Вместо них заросли сорняков... И никому нет дела до земли, до людей, которые могли бы работать и облагораживать эти места. Здесь испокон века жили общинами, иначе и не выдюжишь. И когда пришла советская власть быстро приняли условия колхозной жизни. Это тоже была своего рода община... А фермеры... Не приживаются они почему-то на этих просторах. Редко кто решается на такой эксперимент. Да и у тех не всегда получается. Почему-то стремятся сразу выгоду получить, а когда она на селе бывала эта самая выгода? А власти тут же обкладывают налогами... Кому-то удаётся договориться с ними... Но многое решают совсем другие, которые наладили завоз сельхозпродуктов из других стран, где на их производство затрачивается меньше ресурсов, где давно созданы агрохолдинги, корпорации, которым надо реализовывать свою продукцию и для этого расширять свои рынки сбыта... И те и другие начинают через власть на местах душить сельхозпроизводителя, не желая иметь хоть каких-нибудь конкурентов своим товарам...
И нигде нет просвета. Ольшанский уже давно испытывал какое-то чувство опасности. Не умом, а именно глубинным первобытным сознанием, которое всегда выручало его в ходе боевых операций. Ощущение это не покидало его ни на минуту. Он понимал, что весь этот оболванивающий сознание шум, создаваемый информационными ресурсами, усыплял бдительность, затягивал в бездну безволия, желания плыть по течению, не сопротивляться внешним воздействиям, убаюкивающим сознание уверениями, что всё хорошо. Жизнь удобная, налаженная, с каждым днём всё лучше и спокойнее... Живи, потребляй привозное... А если нет работы, нет средств к существованию, извини, но ты не вписался в мировой рынок, и дорога у тебя одна -- на тот свет... А вместо тебя эти земли заселят другие, более покладистые, более удобные и продажным чиновникам, и зарубежным монополистам...