— Отсюда, — командующий показал на карте, — Берлина вам не достать. Поэтому в глубокой тайне нужно совершить прыжок на остров Эзель-Саарема. Учтите — он уже в гитлеровском тылу. Эстония оккупирована. Но, по данным разведки, фашисты на острове еще не высаживались. Сами понимаете — сохранение тайны здесь все».
Уточнили план операции, обсудили все детали и наконец услышали от командующего: «Действуйте!» И мы начали действовать.
В полку отдали приказ: «Срочно готовиться к перелету». Куда? Зачем — на такие вопросы мы не отвечали. О задании знали только Преображенский и я.
И вот полк в полете. Первой идет флагманская машина. За ней — эскадрильи Василия Гречишникова, Андрея Ефремова, Михаила Плоткина. Перебазировались скрытно — вдоль Финского залива. ДБ-3 крались над водой, боясь привлечь внимание береговых постов и авиации противника. Всякая непредусмотренная планом мелочь могла сорвать всю операцию. А тогда вроде бы все было против нас: и превосходство гитлеровцев в воздухе, и короткие ночи, лишавшие нас необходимой скрытности. Что ж хотите, август на Балтике — какая уж там темнота!
Перелетели благополучно. Объявили о задании. Энтузиазм ребят не опишешь — все рвались в бой.
Настроение испортилось, когда начали прикидывать операцию в деталях. Чтобы «достать» Берлин, нам нужно семь часов темноты. Лететь через всю территорию Германии в дневное время — безумие. Нас сбили бы, прежде чем мы увидели окраины фашистской столицы. К тому же, семь часов — предел для наших ДБ-3. Возвращаться придется, что называется, на честном слове. Но не отказываться же от полета.
В конце концов задачу перед экипажами сформулировали следующим образом. Хохлов вынул из планшета блокнот, нашел нужную страницу. «Взлет произвести засветло. Идти на самой малой высоте, стараясь незаметно проскочить систему обнаружения противника и избежать встреч с истребителями, которые могут нас атаковать с аэродромов Латвии, Эстонии, Литвы. При возвращении с боевого задания — время опять падало на день — идти со снижением на повышенной скорости…»
Что будет, если аэродром Эзеля закроет туман, об этом мы старались не думать. До Ленинграда нам не дотянуть. Так что оставалось надеяться только на удачу и мастерство экипажей.
В ночь с седьмого на восьмое августа 1941 года мы были в полете.
Сейчас трудно рассказывать о том, что мы переживали. Скажу одно — остановить ребят смогла бы только смерть: столько ненависти было в их глазах, такая решимость написана на лицах.
Один даже высказал вслух то, о чем думали тогда втайне, наверное, все: «Главное — чтобы мои бомбы легли на Берлин. Все остальное — неважно. Вернемся мы обратно или нет — это уже вопрос второстепенный. Главное — долететь!»
«Главное — долететь!» — Все мы жили только этой мыслью.
Идем по Балтике. Курс — на Штеттин. Вроде бы пока все идет хорошо: береговую оборону миновали, ночных истребителей не встретили.
Только ночь — предательски светла. Луна — как на поздравительных открытках. Стараемся прятаться за облаками. Но не всегда это удается — сплошной облачности нет.
Вероятно, основную роль здесь сыграла самоуверенность гитлеровцев. Им и в голову не могло прийти, что советская авиация осмелится появиться над территорией Германии.
Дело дошло до того, что над Штеттином немцы явно приняли нас за своих: аэродром включил ночной старт, гостеприимно предлагая посадку.
Одним словом, на нервах, но дошли.
С любопытством рассматривают ребята гитлеровскую столицу. Она затемнена, но уличные фонари, четко обозначая контуры улиц, почему-то горят. Искрят трамваи. Все видно как на ладони.
Рассредотачиваемся. Каждый ищет свой объект. И мы по трубам находим свой — военный завод.
Теперь — пора! Нажимаю кнопку бомбосбрасывателя. Ребята потом мне говорили, что при этом я самозабвенно орал: «Это вам, сволочи, — за Ленинград! А это — за Москву!».
— Передавай! — кричу стрелку-радисту Володе Кротенко.
И вот мы выходим в эфир: «Мое место — Берлин. Задачу выполнили, возвращаюсь обратно».
А внизу — море огня. Рушатся цеха. Горят здания. Небо взбесилось: прожектора, взрывы зенитных снарядов…
Меняем курс, скорость, высоту. Где-то рядом с включенными фарами проносятся ночные истребители. Сейчас главное — дотянуть до моря. Маневрируем. По машине бьет град осколков… Но, кажется, уходим…