— Прекрати, Мартина, — в ее голосе слышится не то угроза, не то мольба. — Обещаешь?
Глаза Мартины полны слез. Ее лучшая подруга, малышка Астер, слишком невысокая для плавания и потому вдесятеро более яростная, стоит над ней, потрясая сжатым в руке металлическим прутом.
— Хорошо, — говорит Мартина. — Хорошо.
Астер смотрит на прут, словно впервые его видит.
— Черт… — бормочет она и отбрасывает прут в сторону, будто тот может ее укусить.
Потом она падает на колени рядом с Мартиной и закрывает лицо ладонями.
— Прости. Не знаю, что на меня нашло. Я бы никогда…
Мартина садится и робко кладет ладонь на плечо лучшей подруги.
— Астер, — шепчет она. — Все будет хорошо. Мы во всем разберемся.
— Астер Спанос! — разносится над лужайкой женский голос, и обе девушки вскидывают головы и видят женщину, уверенно шагающую в их сторону. — Гвендолин Парк, офицер полиции Херрон-Миллс.
— Нарушение границ частной собственности, — слышится голос миссис Толбот откуда-то с безопасного расстояния. — А теперь еще и это.
Мартине кажется, что рядом с ней виднеются очертания еще одного человека в форме. В ее голове всплывают слова, сказанные женщиной раньше: «Твоя сестра — единственная причина, почему я не вызывала полицию, когда видела, как ты тут постоянно шатаешься». В этот раз она все же позвонила. Наверное, даже еще до того, как вышла на улицу. «Сиасмбо, миссис Толбот! Спасибо!»
Астер медленно поднимается. Она протягивает руку Мартине, и та принимает помощь, чтобы подняться. Она ищет взглядом глаза подруги, отчаянно желая узнать правду, но Астер не смотрит на нее.
— Девочки, нам нужно задать вам несколько вопросов, — говорит офицер Парк.
Она приближается, освещая землю лучом фонарика, пока в круге света не оказывается сережка Астер. Через минуту ее напарник уже стоит рядом. Осторожно, не спуская глаз с Астер, он надевает перчатки, потом наклоняется, чтобы поднять серьгу, и кладет ее в пластиковый пакет. После этого он оборачивается к Мартине:
— С вами все в порядке?
Мартина искоса смотрит в ту сторону, куда улетел металлический прут, потом оборачивается к полицейскому:
— Да, все хорошо.
Краем глаза Мартина замечает, что Астер облегченно выдыхает.
Полицейский кивает:
— Вы обе должны проехать с нами в участок. По пути к воротам Уиндермера, где стоит полицейская машина, Мартина слышит слова «беседа», «ваши родители» и «ваше сотрудничество», а потом перестает слушать. Она снова пытается посмотреть в глаза Астер, но та отводит взгляд.
31. Октябрь
Центр для трудных подростков «Тропы», Восточный Нью-Йорк, Бруклин
Наконец-то проснулась.
Вернее, не совсем так. Я бодрствую часов по шестнадцать в сутки — обычно больше — с тех пор, как больше двух месяцев назад оказалась в «Тропах». Не меньше 1040 часов бодрствования. Но теперь, в последние несколько дней, мне кажется, что я пробуждаюсь от очень долгого, путаного сна. Такое бывает по утрам после того, как принимаешь что-нибудь, чтобы уснуть. Снотворное еще в твоей крови, от него расплываются контуры предметов и колышется воздушная завеса между тобой и ярким утренним светом. Но ты уже не спишь. Ты пытаешься выбраться на поверхность.
В определенных вещах я теперь точно уверена. В новогоднюю ночь что-то произошло. Что-то очень страшное. Но я не была в Херрон-Миллс. И я не убивала Зоуи Спанос.
Прошло почти две недели с тех пор, как мои адвокаты подали ходатайство о снятии обвинений, и пять дней с тех пор, как обвинение направило свой ответ, и пока мы ждем, чтобы судья назначила дату слушаний, мне сообщают, что «Тропы» наконец-то дали согласие расширить список возможных посетителей, о чем я просила еще в августе. Адвокаты советуют мне отказаться от этой встречи, указывают, о чем мне ни в коем случае нельзя говорить. Обри, суетливая соцработница, прикрепленная ко мне, говорит, что я должна делать все, что «пойдет на пользу моему психическому и эмоциональному здоровью и благополучию». Спасибо, Обри. У меня уже пару месяцев есть некоторые проблемы и с тем, и с другим.
Но этот разговор мне необходим. Я пыталась связаться с отцом Зоуи несколько недель — по его рабочему адресу, чтобы ни Астер, ни миссис Спанос не увидели моих писем. Днем в пятницу тюремщица, от которой всегда пахнет сандаловым деревом, сообщила, что Джордж Спанос ждет меня. Теперь, когда я уже ни капельки не сомневаюсь в собственной невиновности, желание увидеть его стало еще сильнее. Мы поднимаемся наверх.