— Ав чем разница?
В этом вопросе Анна за две недели стала специалистом.
— Меня обвиняют в причинении смерти второй степени. Это значит, что она погибла из-за моей неосторожности…
А потом она спрятала тело — второе преступление. В сумме эти две статьи тянут на тюремный срок от восьми до двадцати лет. В декабре Анне стукнет восемнадцать. Если ее осудят, то, наверное, отправят на остров Райкерс. О закрытии этого тюремного комплекса говорят уже много лет, но Анна еще успеет там побывать.
— Ни хрена ты не помнишь, — говорит Кейли, и мысли Анны разлетаются вдребезги, словно стекло от удара камня. — Ты сказала им, что в тот вечер я была с тобой! Хочешь наказать меня за то, что случилось на пляже? В этом все дело?
Анне требуется минута, чтобы понять, о чем спрашивает Кейли. Ее воспоминания возвращаются на полтора месяца назад, к четвертому июля на пляже в Монтоке. Тогда они с Кейли виделись в последний раз.
— Это была обычная вечеринка. И я никогда не злилась на тебя, я думала, что это ты злишься.
Дело не в этом. Совсем не в этом. Дело вообще, на самом деле, не в Кейли.
— Хочешь пойти ко дну? Хорошо? — Кейли не замечает, как морщится Анна от ее слов. — Но меня в это не втягивай! Все это время я думала, что ты той ночью надралась так, что ничего не сможешь вспомнить. Похоже, ты надралась куда сильнее, чем я думала.
— Что ты…
— Послушай, Анна. Если ты в самом деле что-то помнишь, ты должна знать, что в произошедшем… что бы там ни произошло… мы не виноваты.
Анна пытается сглотнуть, но рот словно набит песком.
— Я сказала, что ты была в доме, когда она умерла, — выдавливает из себя она. — Я сказала, что ты не помогала мне прятать тело.
— Конечно, не помогала. Потому что меня не было в Хемптонсе, Анна. И тебя там не было. Не знаю, с чего у тебя в голове такая каша. Ты знаешь, что к нам с мамой на этой неделе приходили копы? Хотели поболтать о том, что я делала на Новый год.
У Анны перехватывает дыхание:
— Что ты им сказала?
— Правду, конечно. Ну… Ту часть, которая имела отношение к делу. Что я не покидала Бруклина. Мы не покидали Бруклина.
— Но… — Анне хочется, чтобы это было правдой, но она-то знает.
— Нет уж, послушай. Та история, которую ты рассказала полиции, которую они просили меня подтвердить? Сестренка, ты совсем ни черта не помнишь, поэтому дай-ка я освежу тебе память. Мы были у Старр. Все хотели пойти на танцы, но ты вырубилась на кушетке. Мы с Майком посадили тебя в такси, и к десяти ты уже была дома. Поняла?
Еще один кусочек головоломки в голове Анны встает на место. Кейли посадила ее в такси. Но Кейли не говорит всей правды, потому что она тоже села в такси. Она была с Анной в Уиндермере. Анна помнит, как они втроем были на балконе. Смех Зоуи серебристым колокольчиком звенит в ее ушах. Кейли щиплет ее за щеку, придерживает волосы. Колючий ночной ветер дует со стороны океана.
— У тебя есть адвокат, Анна? — отчаянным голосом спрашивает Кейли.
— Конечно, есть.
— И что он говорит?
— Она говорит, что мне не следовало говорить с полицейскими без мамы. И без нее.
Кейли вздыхает так громко, что Анне кажется, будто ее дыхание вырывается из трубки.
— Что ж, думаю, теперь уже слишком поздно.
В конце зала женщина-охранник движением подбородка привлекает внимание Анны и похлопывает кончиками пальцев по запястью: закругляйтесь!
— Мне пора.
— Скажи им, пусть перестанут крутиться возле моего дома. Ты же сама понимаешь, Анна Чикко-ни, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Мне в самом деле пора.
— Что тебе точно пора, так это привести свою голову в порядок. Скажи им, что ошиблась. Ты этого не делала. Пусть эта твоя адвокатша заставит их снять обвинения.
Но Анна и в самом деле это сделала. Как еще объяснить то, что она помнит о Херрон-Миллс, о Зоуи? Она не уверена в том, что это действительно было убийство по неосторожности. Насколько помнит она, это больше походило на несчастный случай. Но ей сказали, что Зоуи вообще не пила — не могла из-за тех лекарств, которые принимала. Так что, должно быть, это Анна споила ее тем вечером. Анна оказала плохое влияние. Анна вела себя неосторожно. Это было так похоже на того человека, каким она была. Каким она была с Кейли.
Женщина-охранник идет в ее сторону Анна кладет трубку на рычаг, даже не попрощавшись.
— Прошу прощения, — вежливо начинает она. — Я просила внести изменения в список разрешенных посетителей. Вы не знаете, его утвердили?
— Нельзя добавлять никого, кроме членов семьи, — охранница выводит Анну из телефонной будки. — Ты знаешь правила.