Грише и самому не терпелось. Старое обмундирование истрепалось и износилось в бесконечных просушках, просолилось в трудах боевой пограничной «страды».
А тут — всё совершенно новое!
Ворча в притворном недовольстве, Григорий надел синюю гимнастёрку и примерил фуражку. Она была с тёмно-синим околышем, светло-зелёным верхом, чёрным широким козырьком и чёрным клеёнчатым ремешком — можно закреплять под подбородком. Из фуражки выпала новая пилотка и светло-зелёная звезда.
— Тось, нашей мне звезду на пилотку. Это на лето будет.
— Гриша, смотри, новый шлем!
Действительно, выдали и новый серый шлем, пахнущий шерстью и складом.
— Вот красота!
— Я его ещё поберегу. В старом похожу пока…
А Тоня, забыв всё, разглядывала и разглаживала пальцами материю, выданную на портянки. Фланель, до чего же хорошая…
— Да не страдай ты, Тося, тебе же рожать скоро, забирай всё на пелёнки. У меня и старые ещё хороши. И вот этот отрез на шинель забирай. Всё равно тут шить некому. А детям одеяльца нужны!
Прямо под Гришин день рождения, 21 апреля 1936 года, родилась Лизочка. Родилась легко, просто незаметно. Тонечка сама, своими ногами, вернулась в палату. Молодая мамочка просто лучилась счастьем — беленькая доченька, вся в Гришу и волосиками и глазками.
Радость какая!
Но без «истории» не обошлось и в этот раз. Когда на следующий день Тонечка лежала на кровати в палате, её вызвала в коридор нянечка.
— Иди, там тебя зовут.
— Неужели Гриша! Так скоро!
Тонечка побежала было вниз, но нянечка твёрдой рукой перехватила её.
— Нет, иди за мной. Поговорить с тобой хотят.
Сгорая от любопытства, Тонечка пошла следом.
И пришли они к двери.
А за дверью была маленькая палата, просто кладовка, но с окном. И была одна кровать. Величественно-красивая светловолосая женщина подняла голову с подушки.
— Проходите.
Нянечка тихо вышла.
Женщина глянула на Тонечку оценивающе.
— Простите, что потревожила. Вас, кажется, Антониной зовут?
Тонечка подобралась: кто его знает, что от неё хочет эта женщина со странными глазами, в которых видна тоска и страстное желание… чего?
— Да.
— Я вам называть себя не буду. Поверьте, мой муж занимает очень высокое положение здесь на острове. Мы живём в достатке. У меня трое сыновей и… вот… опять сын.
— Поздравляю, — машинально прошептала Тонечка, холодея от непонятного предчувствия.
— У вас уже ведь есть одна дочь? Да? И теперь вторая? Я её видела. Она на вас не похожа. Совсем. Глазки голубенькие, и волосики светлые… А ваш муж, вероятно, сына хотел… Вряд ли он будет доволен второй дочерью. Все мужчины хотят сына.
Женщина продолжала говорить, а Тонечка пугалась всё больше. Зачем этой женщине показали её, Тонечкину, девочку?
— В общем, нечего ходить вокруг, — резко сказала женщина. Рывком сбросила ноги на пол и села на кровати, поморщившись от боли. — Мой муж давно мечтал о дочке. А у меня — опять сын. И… — тут она замялась. — Больше мне не родить.
Почти гипнотизируя Тонечку, ввинчиваясь в неё взглядом, женщина говорила:
— Пока никто ничего не знает, ни ваш муж, ни мой, давайте обменяемся детьми! Вы возьмёте моего мальчика, он тёмненький, как вы, а я возьму и воспитаю вашу девочку. Она светловолосая и голубоглазая, как мы с мужем.
Тонечка взвилась было, но женщина начальственным жестом остановила её.
— Подумайте, какую жизнь я, мы с мужем, сможем дать нашей… вашей девочке. Наш дом — полная чаша, няни, наряды, будущее… подумайте, Антонина. А у вас что узнает ребёнок? Только грязный барак, вечную нищету и жизнь на заставе, на краю смерти!
Лицо женщины стало злым и уродливым — куда подевалась её красота?
— Я, я дам вам денег за обмен. У меня они есть. Много денег! Подумайте, вашей семье деньги лишними не будут.
Женщина уже просто выплёвывала слова Тонечке в лицо.
— Если вы любите дочь, вы не лишите её такого шанса на счастливую жизнь!
Внезапно гнев в душе у Тонечки улёгся, уступив место спокойному презрению.
— Вы, вероятно, боитесь показать мужу тёмненького мальчика. Это ваши дела и ваш ответ. Прощайте. Желаю вам счастья.
Тонечка круто повернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. В коридоре она прислонилась спиной к стене, ноги подкашивались, и вдруг её затрясло от нервного безмолвного хохота. Она смеялась и смеялась, зажав себе рот руками.
А потом по стеночке побрела к себе в палату.
Вечером приехал Гриша. И Тоня в записке попросила его договориться забрать их с Лизочкой домой пораньше.