Кусты орешника на острове ползли назад все тише и тише. Долгую, томительную минуту кусты торчали на одном месте, а потом дрогнули, нехотя стронулись и, медленно набирая скорость, снова поползли назад: катер пересилил-таки течение протоки и вытащил хвостовые пучки на фарватер.
Боровиков благодарно погладил нагретый бок мотора.
Шура обернулась на скрип двери. На потной щеке Боровикова блестело свежее маслянистое пятно. Оно неожиданно делало замкнутого насмешливого моториста похожим на замарашку Сеню.
Во время беготни с багром у Шуры растрепалась праздничная прическа, и сейчас, раскрасневшаяся, оживленная, с потемневшими от недавнего возбуждения глазами, она показалась Боровикову особенно красивой.
Они встретились глазами, сказали без слов «ай да мы!» и одновременно улыбнулись, довольные друг другом и тем, что сумели одолеть все ловушки, расставленные рекой, и провели-таки большой воз. Шура вдруг решила, что на поверку Боровиков не такой уж задавака, каким она считала его раньше, и предусмотрительно отвернулась, боясь взглядом выдать себя.
— Зря мотор ремонтировали, — с напускным огорчением сказала она, спеша поддеть Боровикова, чтобы тот много о себе не воображал. — Дознается инженер, как мы без аварий такие большие возы водим, ни за что не переведет на дизельный катер!
Боровиков беззаботно махнул рукой.
— Ну и шут с ним, с дизельным. Мы и на своем самоваре утрем нос другим командам. Ты только посмотри, как он идет, красавец наш. Что твой крейсер!
Непривычная тревожная радость распирала Боровикова. Хотелось хвастаться, показывать свою удаль. Боясь выдать себя, он не смотрел на Шуру. В тесной рубке достаточно было лишь пошевелиться, чтобы дотронуться до нее, но именно потому, что это было так легко сделать, Боровиков стоял неподвижно и признательными, узкими от восхищения глазами разглядывал знакомый до мелочей, давно обжитый катер.
И хотя ничего военно-морского не было в старом газогенераторном «самоваре», который, вздрагивая всем корпусом от натуги, мирно тащил воз, Боровикову он показался вдруг и в самом деле похожим на боевой красавец крейсер.
Низко над рекой пролетали частые стайки диких уток — готовились к близкому осеннему перелету. Неяркое стеклянное солнце краем коснулось воды. Шура зябко повела плечами.
— Пойду закурю… — пробормотал Боровиков и головой вперед нырнул в кубрик.
Он скоро вернулся, напоказ дымя папиросой и стыдливо прижимая локтем к боку ватную телогрейку.
— Захватил заодно, — сердитой скороговоркой сказал Боровиков, накидывая телогрейку Шуре на плечи. — А то простудишься, таскай тогда для тебя порошки, пилюли… Хлопот не оберешься!
На формировочный рейд тяжелый воз доставили благополучно. Только на хвостовых пучках от удара в берег перекосилась обвязочная проволока.
КОМАРЫ
Между ними был стол — добропорядочный канцелярский стол, созданный для того, чтобы писать отчеты и докладные записки, составлять проекты и сметы, чертить графики и делать уйму других полезных дел. По мнению Воскобойникова, стол этот совсем не предназначался для любовных ссор, но именно его приспособила для себя их первая крупная ссора.
Непонятная, чужая, Анна спешила наговорить как можно больше обидных слов, чтобы Воскобойникову трудней было прорваться к примирению сквозь все эти колючки и проволочные заграждения. В том, что прорваться ему все-таки удастся, Воскобойников ни минуты не сомневался и терпеливо ждал, когда Анна выдохнется, чтобы, не тратя времени попусту, сразу же начать мириться.
В соседней комнате, за тонкой перегородкой, захлебываясь, злорадно стучала пишущая машинка. За окном глухо шумел июльский ливень.
— Последние дни все твое поведение было просто возмутительным! — объявила Анна. — Вчера я окончательно поняла, что ошибалась в тебе раньше. Нам лучше расстаться. Хорошо, что мы пришли к этому выводу прежде, чем успели натворить больших глупостей!
— Говори только о себе, — угрюмо сказал Воскобойников. — У меня никогда не было таких… подлых мыслей.
Анна невесело усмехнулась. За перегородкой оборвалось стрекотание машинки, и гнетущая тишина навалилась на Воскобойникова. Слышен был только ровный мягкий шум дождя за окном да назойливое гудение комара над их головами. Комар упрямо кружил над ними, выбирая, кого ужалить. Воскобойников отмахнулся от комара и спросил:
— Все это ты надумала потому, что я не пошел вчера с тобой в театр?.. Но поверь: никак не мог. Директор в командировке, я верчусь как белка в колесе. Вот и сегодня сумел вырваться в город лишь по неотложному делу в техснабе…