— Как нет?
— Вот так и нет. Была мама — вы убили ее. А теперь спрашиваете? — злился Олег.
Берендт обернулся к присутствующим:
— Кто знает этого мальчика?
«Скажет или не скажет?» — в упор глядя на Адольфа Бруннера, думал Олег. Но тот молчал.
— Может, вы знаете, фройляйн? — обратился он к Наташе.
Наташа в это время так же, как и Олег, думала о том, выдаст их Бруннер или не выдаст. Услышав вопрос, она не знала, что сказать в ответ. Наконец решилась:
— Знаю.
«Что она делает? Что она делает?! — возмущенно думал Олег. — Она же подведет себя и Надежду Васильевну».
— Я его видела на строительстве оборонительных сооружений. Он там был вместе с матерью.
— Так, так, дальше.
— Больше я о нем ничего не знаю.
У Олега отлегло от сердца. «Молодец, Наташка. Выкрутилась».
— Ну хорошо, допустим… — Берендт снова обернулся к Олегу. — Кто же тебе дал чистую рубаху и эту… эту красную тряпку?
— Это не тряпка. Это… это часть нашего Красного знамени. Это пионерский галстук!
— Ты — пионер?
— Да, пионер. И вы не смотрите на меня так… Я все равно не боюсь вас. Вот!
— Шлейхер, снимите с него эту тряпку! — багровея, приказал Берендт.
Шлейхер протянул к галстуку Олега свои большие волосатые руки. Олег отпрыгнул в сторону и обеими руками схватился за грудь, прикрыл галстук.
— Не подходите! Не дам!
12
Надежда Васильевна Ермакова, узнав от Наташи о случившемся, тут же решила бежать к немецкому генералу. Она хотела пасть к его ногам, просить, умолять, но… ее отговорили. Прибежала знакомая дочери и сказала, чтобы они с Наташей никаких мер не принимали. Если будет малейшая возможность, мальчика и без них попробуют спасти. Да Надежда Васильевна и сама теперь поняла, что просьбами она никого не разжалобит, а только подведет дочь. О себе она не думала. Вот и не родной ей Олег, а сердце ноет, как о родном сыне. Она Олега знала с пеленок. Когда бывала в гостях у Дроздовой, носила его на руках, а потом учила в школе. «Ах, Олежка, Олёжка… Ведь вот до чего додумался. На такое дело не каждый взрослый решится, а ты…»
Она прошлась по комнате, снова возвратилась к окну. «Куда же подевалась Наташка?» — с тревогой думала Ермакова.
Надежда Васильевна знала, что Наташе в конце концов удалось связаться с местным подпольем. Дочь ей рассказала о посещении их дома Шмелевым. Как ни болело материнское сердце, как ни боялась она за дочь, все-таки у нее не повернулся язык, чтобы отвлечь ее от борьбы с врагом.
Теперь Наташа чаще обычного уходила из дому. А иногда к ней прибегала эта невысокая девушка — Клава, которая говорит так быстро, словно из пулемета строчит…
Хлопнула калитка, кто-то пробежал под окном, часто-часто застучали каблучки по порожкам крыльца. «Это она…»
Надежда Васильевна бросилась к двери, открыла ее. В комнату вбежала запыхавшаяся от быстрого бега Наташа. Ермакова сразу почувствовала неладное.
— Что ты, доченька? Что случилось?
— Убили… Их убили, мама!.. — припав к груди матери, зарыдала девушка.
— Кого их?
— Олега и… и Евгения. Обоих.
— Ну что ты, что ты. Ты, наверное, ошиблась. Этого не может быть.
— Нет, мама, не ошиблась. Я сама видела, как вывели сперва Олега под конвоем, а через несколько минут Евгения… И выстрелы возле кирпичного завода слышала…
Надежда Васильевна усадила дочь на диван, сама села рядом и стала гладить ее волосы, как это делала, когда она была маленькой. Наташа склонила голову на ее плечо и заплакала оттого, что не смогла предотвратить несчастье и, когда оно пришло, ничем не смогла помочь Олегу. Ей и Евгения было очень жалко, но почему-то не так, как Олега. «Наверное, потому, что Олежка маленький. А как он смотрел на меня в тот вечер, у генерала! Боже мой, наверное, осуждал, думал, что мне нравилось там…»
Так, не раздеваясь, Ермаковы сидели чуть не до полуночи, тихо разговаривали, думали о случившемся.
— Опять что-то много танков появилось в городе… — наконец нарушила молчание Надежда Васильевна.
— По всему видно, готовят новое наступление.
— Надо бы сообщить нашим, предупредить.
— Это не так-то легко сделать, мама, и потом мы не знаем, когда они начнут свое наступление…
На дворе все сильнее мела метель. Олег, запахнув ролы своего изодранного пальто, по колено утопая в снегу, шел в сторону кирпичного завода. Впереди и позади него шагали по два автоматчика.
«Эх, припустить бы сейчас со всей силы, только б они меня и видели!.. — подумал Олег. Но не решался на такой шаг. Он знал, что с вывихнутой ногой далеко не убежишь. Автоматчики сразу же поймают или пристрелят. — Вот если бы сейчас появился тут дядя Саша! А что? Если бы он знал, что меня ведут на расстрел, он бы обязательно прибежал сюда со своими разведчиками, перебил бы всех фашистов, а меня бы увел с собой!»