— Знаем, товарищ командующий, — твердо ответил Александр.
Павел Васильевич долгим, внимательным взглядом посмотрел на него.
— Вот это другой тон, — с удовольствием отметил он и повернулся к Полозову: — Верно, полковник?
— Верно, товарищ командующий. Я не сомневаюсь, что полк во главе с таким командиром справится с задачей, — ответил Полозов.
— Ну, значит, договорились. Готовьтесь. Приказ получите, — сказал он Кожину. — А теперь поеду к себе. Надо хоть перекусить немного, а то вы только хмуритесь. А раз хозяева неприветливо встречают, гостю ждать угощения не приходится, — перейдя на шутливый тон, сказал Громов.
— Голубь! — крикнул в другое отделение землянки Кожин.
Валерий тут же появился в проеме двери.
— Пусть Катюша тащит все, что у нее там есть! Быстро!
Громов снова со смешинкой в глазах посмотрел на Полозова, потом на Воронова.
— А что, может, и в самом деле остаться? Хозяин сменил гнев на милость, так что…
— Оставайтесь, товарищ командующий, — за всех ответил Воронов. — Наша Катюша обещала вкусными пирогами покормить.
— Так и быть, остаюсь.
В комнату с подносом в руках вошла Катюша. Поздоровавшись и спросив разрешения, она быстро накрыла стол, разлила в стаканы крепкий, ароматный чай.
Генерал взял в руки стакан, поднял его на уровень глаз и, любуясь янтарным цветом чая, сказал:
— Хо-ро-ош чаек, ничего не скажешь. Сама заваривала?
Девушка зарделась и застенчиво ответила:
— Сама.
Она сейчас совсем не была похожа на ту Катюшу, которая работала на заводе в Москве. Тогда девушка любила поговорить, но здесь, в армии, и тем более в присутствии командующего она старалась сдерживаться, не говорить лишнего.
— Молодец. Хорошая хозяйка.
— Вы уж скажете, товарищ генерал, — все больше краснея, ответила девушка и, сняв с подноса белую салфетку, поставила посреди стола большую миску, доверху наполненную пышными, румяными пирожками с мясом.
— Скажи, пожалуйста, да здесь и покормить, оказывается, могут!
— А чего же… мы всегда гостям рады.
— Ну вот и ладно. А я уж думал, не покормите. Как вас зовут?
— Катя.
— Катюша… Хорошее имя. Сколько же тебе лет?
— Уже скоро восемнадцать, — неуверенно ответила девушка.
— Восемнадцать? А я думал… Это ты у немцев из-под самого носа вывезла раненых?
— Я, — грустно ответила девушка. — Раненых вывезла, а назад к отряду не сумела вернуться.
— Жаль, конечно, что отряд остался в тылу у немцев, но что поделаешь.
— Меня теперь там, наверно, дезертиром считают. Им теперь некому даже раны перевязать, а я тут сижу.
Девушка вышла из комнаты.
И тут же в полк позвонил генерал Тарасов и сообщил Громову, что на его имя поступило сразу два письма. Одно из Центрального адресного бюро по учету эвакуированных граждан, другое — из Управления милиции города Москвы.
Генерал заторопился. Распрощавшись со всеми, он выехал в штаб армии.
Когда «эмка» на предельной скорости подкатила к штабу армии, Павел Васильевич выскочил из машины и чуть не бегом поднялся по лестнице, открыл дверь в кабинет Тарасова.
— Где письма? — прямо с порога спросил Громов.
Генерал Тарасов с готовностью подал ему два конверта. Павел Васильевич сейчас же вскрыл письмо из Бугуруслана. В коротеньком сообщении говорилось:
«Уважаемый Павел Васильевич! В картотеке по учету советских граждан, эвакуированных из западных областей страны, Громова Нина Александровна не значится».
Тарасов видел, как побледнело лицо командующего и как дрожали пальцы его рук, когда он распечатывал второе письмо. Прочитав и его, Громов тяжело опустился на стул.
— Что, Павел Васильевич? Неужели опять отрицательные ответы?
— Опять… Теперь уж не знаю, куда и писать.
Часть 4
1
Полночь. Над лесом, над замерзшей рекой и всей окрестностью с бешеной скоростью носятся снежные вихри. Сквозь эту воющую, бурлящую снежную завесу упрямо пробиваются вперед люди в белых маскировочных халатах. Они уходят туда, где затаился враг, где из-за каждого дерева, каждого куста каждую секунду прямо в лицо может полыхнуть пулеметная очередь, застрочить автомат…
Впереди, на утопающем в снегу острове, под большой елью стоял командир полка и всматривался в противоположный берег, куда полчаса назад с разведчиками и большой группой саперов ушел Бандура. Его отряду предстояло проложить путь всему полку. Времени прошло не так много, а Кожину казалось, пролетела целая вечность. Он с минуты на минуту ожидал, что вот-вот оттуда будет подан условленный сигнал или появится связной с донесением от Бандуры. Но ни сигнала, ни связного не было. Только свирепствовала снежная пурга, взлетали вверх немецкие ракеты да нудно завывал ветер.