— Штаб можешь передислоцировать. Вот сюда. — Мизенбах карандашом показал на карте населенный пункт, находящийся километрах в десяти западнее Березовска. — А войскам я не отдам такого приказа. Я с группой штабных офицеров останусь здесь и буду руководить войсками. Фельдмаршал обещал перебросить к нам еще несколько частей.
— Пока эти части прибудут, русские затянут горловину мешка.
— Не успеют.
— Прости, отец, но я не понимаю такого упрямства я такой жестокости по отношению к нашим солдатам. Да, я знаю, что есть директива верховного главнокомандующего от восьмого декабря. Знаю, что эта директива требует не отходить ни на шаг. Но это требование невыполнимо. Наши войска очень устали и уже не могут противостоять наступающим советским соединениям. Именно по этим соображениям Гудериан летал в Растенбург и просил разрешения фюрера отвести свою танковую армию.
— Просил. Это верно. Но ты не знаешь, что верховный ответил ему! Не знаешь?! Так я скажу тебе. На доводы генерал-полковника, что он теряет слишком много личного состава под Москвой, Гитлер ответил: «Вы полагаете, что гренадеры Фридриха Великого умирали с большей охотой?» С тем уважаемый Гейнц и возвратился назад.
— Но это же безумие! — воскликнул потрясенный полковник. — И потом… разве не ясно, что наступление на Москву провалилось? Все наши жертвы и нечеловеческие усилия оказались напрасными!
— Война без жертв не бывает, мой друг.
— Да, но ради чего? Ради чего мы погубили и губим столько немцев?
— Ради победы, Макс, — устало произнес генерал. — Мы, немецкие генералы и старшие офицеры, вместе с фюрером привели нашу армию к Москве, обещали ей победу над русскими, и эта армия верила нам. Мы не можем так просто отдать приказ об отступлении.
Во время этого разговора в кабинет с бумагами в руках вошел полковник Берендт. Он еще не успел обратиться к генералу, как дверь снова распахнулась и через порог переступила какая-то женщина, закутанная в длинную русскую шубу и большой шерстяной платок. Это была та самая Эльза Дольман, которая больше месяца назад приехала из Берлина в группу армий «Центр», чтобы своими глазами увидеть, как армия великого фюрера победным маршем войдет в Москву. Эльза не теряла времени даром. За месяц она исколесила почти весь фронт — была под Тулой, в танковой армии генерала Гудериана, потом оказалась на самом северном фланге, в танковой группе генерал-полковника Гепнера и даже вместе с его передовыми частями перебралась на восточный берег канала Москва — Волга. В один из солнечных дней ей посчастливилось с наблюдательного пункта какой-то части увидеть Москву.
И хотя на таком большом расстоянии она вряд ли могла отличить одно городское строение от другого, а тем более рассмотреть архитектурные детали, тем не менее в этот день в ее дневнике появилась запись: «Сегодня с наблюдательного пункта полка видела Московский Кремль на Боровицком холме. Это было великолепное зрелище! Еле видимые зубчатые стены, стрелецкие башни, а за ними — дворцы, церкви, и над всем этим ансамблем кремлевских дворцов и соборов возвышается колокольня Ивана Великого. Боже всевышний! Неужели осуществится моя заветная мечта? Неужели я буду разгуливать по московским улицам, сама своими глазами смогу увидеть резиденцию русских царей? Неужели я смогу наконец засесть за работу над книгой об этом великом походе наших войск на Москву?!»
В те минуты Эльза Дольман и в самом деле верила, что мечта ее скоро осуществится. Но уже на другой день вместе со своим гостеприимным хозяином — командиром полка — ей пришлось пятиться на запад. Об этом Эльза не стала писать в своем дневнике. Она решила, что больше ей в России делать нечего.
— Здравствуйте, господа!
— О, наш прелестный летописец!.. — с заметным ехидством воскликнул Берендт.
Эльза сделала вид, что она не почувствовала неприветливого тона полковника.
— Здравствуйте, Эльза. Мы очень рады вашему возвращению, — идя ей навстречу, не совсем весело произнес генерал.
— Спасибо. Поистине старый друг — лучше новых двух, как правильно говорят русские… — в свою очередь не преминула кольнуть Берендта Дольман.
— Снимайте этот наряд.
— Не знаю, стоит ли. Я сегодня же хотела попасть на самолет, отлетающий в Берлин.
— Как, вы уезжаете? А книга? — снова кольнул ее Берендт.
Эльза Дольман развела руками:
— Книга, видимо, так и останется ненаписанной. Ведь Москва не взята еще…
— К сожалению, вы правы, Эльза, — нахмурившись, ответил генерал Мизенбах и помог ей сбросить теплую шубу. — И все-таки рано или поздно она падет. Не два, а двадцать два раза будем наступать. До тех пор, пока не поставим русских на колени!