— А ну-ка, дочка, перевяжи. Зацепила-таки, проклятая.
Девушка неуверенно приступила к перевязке.
— Ты смотри, как у тебя ловко получается, — похвалил он девушку. — Вот спасибо. А теперь другими займись. И не бойся. Мы немцев все равно не пустим сюда.
— Да я вовсе не немцев боюсь… Я на кровь смотреть не могу, — чуть не со слезами отвечала она. — Очень уж ее много…
— А ты сделай так, чтобы ее не было. Ты же умеешь.
— Хорошо, я постараюсь, — неуверенно ответила Катюша, но с ранеными стала обращаться смелее.
Когда она перевязывала одного бойца, к ней, хромая на правую ногу, подошел Гирей. Это был тот самый парень, с которым она на заводском митинге ругалась, называя его мазилой и вообще человеком, который не может попасть из винтовки даже в фанерный щит.
— Султанчик, милый, подожди немного. Я сейчас… — вытирая рукавом шинели со лба бисеринки пота, попросила девушка.
— Ты опять со своими штучками? — со злостью спросил Гирей.
— Какими штучками? — не поняла Катюша.
— Такими. Почему понапрасну обзываешь человека? Я не Султанчик, а Гирей Юсупов. Понимаешь?
— Ты не сердись, я совсем не хотела… — ответила девушка и подошла к Гирею. — Садись…
Юсупов нехотя опустился на пустой патронный ящик. Катюша стала ощупывать ногу. Потом она стащила с его ноги сапог, разрезала штанину и начала обрабатывать рану.
— А он с тобой был? — тихо, чтобы никто не слышал, спросила она.
— Кто «он»?
— Будто сам не знаешь!..
— Не знаю. Я не пророк, — блеснул глазами Гирей.
— Ну, Коля… Сычев… — вынуждена была признаться Катюша.
— А, Коля?.. Жив твой Коля!
— Да не кричи ты!.. — шепнула обрадованная Катюша.
Пока она перевязывала раненых, Пастухов обходил позиции, своего отряда и готовил людей к новому бою. Он знал, что гитлеровцы не успокоятся до тех пор, пока не добьются своего.
— Товарищ командир, смотрите! — вдруг крикнул Николай Сычев, указывая рукой вдаль.
Степан Данилович обернулся к брустверу окопа и стаз всматриваться в надвигающиеся цепи фашистов. Но сколько ни напрягал он зрение, ничего не мог понять.
— Что за черт!.. Ну-ка еще разок посмотри ты, Сычев, у тебя глаза позорче. Вроде бы это совсем и не немцы.
Сычев еще раз внимательно посмотрел вперед. Вместе с ним настороженно вглядывались в даль и другие бойцы.
— Ур-ра-а-а!.. — вдруг радостно воскликнул рябой парень, которому Катюша только что перевязала руку. — Наши это! Честное слово, наши! Смотрите, и форма, и…
— Наших там не может быть, — с тревогой в голосе сказал Евгений Хмелев. Он стоял рядом с Сычевым и от напряжения кусал сухие, посиневшие губы.
— Это немцы, товарищ командир, — сообщил Сычев. — Переоделись, гады.
Пастухов не хотел верить этому. Он видел, что люди, быстро надвигающиеся на передний край его отряда, не похожи на переодетых немцев.
— Плохо смотришь, Сычев. Как же они идут в атаку, если у них нет оружия? Не на прогулку же они собрались?..
— Товарищи, это наши, пленные… — с тревогой произнес Гирей Юсупов, который только что подошел к Николаю.
— Верно, Гирей. Теперь и я вижу, что наши! — сказал Сычев.
— Да что вы, ослепли, что ли?! — нервничал Хмелев. — Впереди наши, а сзади немецкие автоматчики.
— Как же это, а? — растерянно спросила Катюша. — Ведь они же погибнут…
По всему было видно, что люди не до конца понимали коварный замысел гитлеровцев. Они сейчас беспокоились только о судьбе военнопленных, совсем не думая о том, в какое безвыходное положение попадали сами. А когда поняли — растерялись, не знали, что делать.
Немцы под прикрытием советских военнопленных подходили все ближе. Уже хорошо были видны русские пилотки без звездочек, командирские фуражки с красными и черными околышами, хмурые, настороженные лица, порванные и измятые гимнастерки. Среди всех особенно выделялся рослый, молодой парень со светлой шевелюрой. Он был в одной нижней рубашке.
Степан Данилович, нахмурившись, вместе со всеми смотрел на эту необычную процессию, а сам мучительно думал, искал выход из создавшегося положения.
Когда до переднего края отряда осталось метров полтораста, русоволосый пленный вдруг закричал надрывным, хрипловатым голосом:
— Стреляйте, товарищи, стреляйте! Позади нас фаш…
Парень не успел договорить. Ему в спину ударила автоматная очередь. Он схватился обеими руками за грудь, спотыкаясь, сделал еще несколько шагов и упал на землю вниз лицом.
— Ах, сволочи!.. — зло, сквозь зубы процедил Сычев и одним прыжком выскочил из окопа. Гирей Юсупов рванулся за ним.