— Что тут у вас происходит? — здороваясь с командирами, находящимися на НП, хмуро спросил он.
Полозов подробно доложил о создавшейся обстановке и принятых им мерах. Слушая командира дивизии, командующий сделал вывод, что на переднем крае создалось критическое положение. Думая об этом, он с благодарностью смотрел на Полозова: в дивизии такое трудное положение, а он не просил помощи…
Все шесть прошедших дней, в течение которых его армия на огромном фронте, истекая кровью, сдерживала механизированные соединения гитлеровцев, командиры без конца звонили ему и требовали одного и того же: пехотных подразделений, танков, артиллерии. Не звонил один Полозов. Два часа назад в его распоряжение прибыла танковая бригада, и он решил ее бросить туда, где положение сильно осложнилось, — в дивизию Полозова.
— С принятыми вами решениями я согласен. Только отряд товарища Вербицкого надо укрепить. Выделенных вами сил недостаточно для выполнения такой серьезной задачи. В ваше распоряжение направлена танковая бригада, она уже на подходе… Сделайте все, но прорыв ликвидируйте, соединитесь с полком Кожина и восстановите положение. Если будет необходимо, я прикажу дивизиону гвардейских минометов дать залп по цели, которую вы укажете ему.
14
Отрезанный от основных сил дивизии, обескровленный в пятидневных боях, первый полк еле удерживал свои позиции. На шестой день Кожин услышал, что бои идут не только здесь, в центре, но и правее его полка, а также в тылу, в районе деревни Опенки. Части дивизии продолжали удерживать свои позиции, а прорвавшиеся в тыл немецкие танки были остановлены.
К вечеру Александр получил зашифрованную радиограмму: «Держитесь, идем к вам на помощь. Полозов». Больше в ней ничего не было сказано. В какое время и где именно будет нанесен удар по гитлеровцам, неизвестно. «Значит, так надо», — решил Кожин и уточнять не стал, а тут еще осколок мины попал в рацию и вывел ее из строя. «Видимо, Полозов время и направление контрудара держит в секрете или хочет сообщить об этом позднее».
Подумав, Кожин пришел к выводу, что командир дивизии внезапным ударом намеревается отбросить немцев назад и восстановить прежнее положение. Было ясно, что подразделения, выделенные для этой цели, начнут действовать с наступлением темноты и главный свой удар нанесут со стороны деревни Опенки. Чтобы помочь им, командир полка решил незаметно снять две роты первого батальона и укрепить ими отряд народного ополчения, который располагается теперь фронтом на восток. Этому усиленному отряду было приказано с началом атаки подразделений дивизии с востока на Опенки нанести встречный удар по той же деревне с запада, прорвать кольцо окружения и соединиться со своими.
Командир полка не ошибся в своих предположениях. Ровно в двадцать ноль-ноль бойцы созданного им отряда увидели, как вдали в темное ночное небо взметнулись десятки хвостатых стрел и понеслись на запад, а потом, описав в воздухе огненную снижающуюся траекторию, стали падать и со страшной силой рваться в районе западной окраины деревни.
— Что это, а? — с удивлением глядя вперед, шепотом спросил Иван Озеров.
— Наверное, какие-нибудь сверхмощные снаряды… — не совсем уверенно ответил Чайка.
— А почему же у них хвосты огненные? — поинтересовался Николай Сычев.
— Это ты, брат, у изобретателя спроси.
— Вот, не дай бог, шарахнет в нас такая страсть — на век заикой сделаешься, — вставил свое слово и Митрич.
«Катюши»… — подумал Кожин, который стоял здесь же, рядом с бойцами штурмового отряда. Об этом новом оружии он слышал несколько дней назад, но до сих пор не приходилось его видеть в действии.
Вместе с гвардейскими минометами открыла огонь по Опенкам и артиллерия. Кожин с нетерпением ждал конца артподготовки, чтобы одновременно с подразделениями дивизии атаковать немцев и выбить их из деревни. Но тут произошло непредвиденное. Гитлеровцы, которые находились западнее полка, открыли такой ураганный артиллерийский огонь по подразделениям Кожина и с такой яростью ринулись в атаку, что ему уже было не до того, чтобы думать о прорыве кольца окружения.
Ведя ночной бой с наступающими с запада гитлеровцами, Кожин все время прислушивался к артиллерийской перестрелке, которая доносилась с севера — со стороны правого фланга дивизии: там тоже шел бой. К двенадцати часам ночи гитлеровцы прекратили атаки на позиции полка. Огонь начал затихать, откатываясь куда-то на северо-восток и юго-восток.