— По та-а-нкам. Фугасным. Заряд полный. Буссоль сорок два — двадцать. Уровень тридцать — ноль. Прицел сто. Первому. Один снаряд! Огонь! — командовал лейтенант.
Прошло несколько долгих секунд, и вот над головами бойцов просвистел снаряд и разорвался правее немецких танков.
Лейтенант внес коррективы в свои расчеты и вновь скомандовал:
— Левее ноль — шестнадцать. Прицел девять — два. Огонь!
Теперь снаряд разорвался левее наступающих танков.
— Правее ноль-ноль — восемь. Прицел девять — шесть. Дивизионом. Один снаряд. Огонь!
Новые снаряды рванули землю прямо впереди немецких машин.
Кожин на секунду оторвался от бинокля, обернулся к лейтенанту и с восхищением крикнул:
— Хорошо стреляешь, Сидоренко! Давай беглый! Пока дивизион примет команду, танки подойдут еще ближе. Будет полный порядок. Давай!
— Цель! — кричит в трубку лейтенант. — Четыре снаряда. Ого-онь!
Снова над головой прошумели снаряды и разорвались прямо среди немецких танков.
— Ого-о-онь! — все больше распаляясь, кричал Сидоренко.
Когда танки отошли в лощину и батареи перестали стрелять, Кожин взял микрофон из рук лейтенанта, шифрованным текстом запросил командира артдивизиона, где штаб дивизии и почему он не отвечает на радиосигналы. Тот сообщил, что штаб и другие полки, по всей вероятности, оттеснены на север и прижаты к реке, что и к его дивизиону начали просачиваться немцы.
Кожин с минуту молчал, а потом, шифруя текст, передал: «Держись. Вечером буду пробиваться к тебе».
Ответа не последовало.
— «Буря»!.. «Буря»!.. — кричал в микрофон Кожин. Но «Буря» не отвечала больше. Последняя нить, связывавшая его с артдивизионом, оборвалась.
— Что? Не отвечает «Буря»? — подойдя к капитану, с тревогой спросил Асланов.
— Не отвечает, — передавая микрофон лейтенанту, ответил Кожин. — Или их рация выбыла из строя, или…
— Совсем плохо… — с горечью сказал Асланов. — Без огня артиллерии мы долго не продержимся…
Слушая Асланова, Кожин посматривал на подбитые немецкие танки. На изрытом снарядами, исполосованном гусеницами поле замерли девять черных громадин с белыми крестами на броне.
— Слушай, Асланов, а что, если…
Асланов насторожился.
— Я знаю, где взять орудия, — продолжал Кожин. — Орудия? Какие орудия?
— Да вон они.
— Где? Не вижу.
— На подбитых танках, — уверенно сказал Кожин. — Вон, видишь, сколько ты их наколотил? К дальним немцы не подпустят, а к этим… Я уверен, что в них и снаряды найдутся.
Асланов несколько секунд смотрел на танки, потом с яростью обеими руками стал колотить себя по голове, приговаривая:
— Ах, осел! Ишак! Настоящий карабахский ишак! Почему я не сообразил, что на танках могут оказаться неповрежденные орудия и их…
— Нет, Асланов, от этой затеи не будет толку, — с сомнением сказал Соколов.
— Почему? Почему не будет толку? — набросился на него Асланов.
— А что же они, дураки, чтобы исправными оставлять нам орудия? Да еще с боекомплектом. Ясно, что они там все покорежили.
— Правильно, Соколов. Так бы они и сделали, если бы… — вмешался в разговор Воронов.
— Что?
— Если бы у них было время.
— Верно, Иван Антоныч, — поддержал его Петров и добавил: — Нам бы сейчас хоть два-три орудия, и то хлеб.
— Но между танками засели автоматчики, — напомнил Соколов.
— Автоматчиков выбью! — горячился Асланов.
Кожин обернулся к Соколову:
— Подними роту Давыдова. Пусть она вон по тому овражку зайдет к ним в тыл и ударит в спину. Ясно?
— Ясно! — ответил Соколов и побежал к первой роте, которая располагалась неподалеку от батареи.
Через минуту человек шестьдесят бойцов во главе с командиром роты, пригибаясь, бежали по указанному Кожиным овражку.
Пока Давыдов совершал обходных! маневр, Асланов из своих батарейцев отбирал бойцов, которые знакомы были с орудиями, установленными на немецких танках. Таких оказалось шесть человек. Еще в первом бою его батарее удалось подбить несколько танков. Один из них, с разбитой гусеницей, стоял совсем рядом. К вечеру, когда затих бой, Асланов, осмотрев машину, приказал командиру огневого взвода познакомить артиллеристов с ее вооружением. После этого бойцы нередко, когда выпадала свободная минута, подходили к танку, забирались внутрь, с любопытством рассматривали немецкую технику.